Кирилл слышал собственное неровное дыхание, он не хотел стонать или жаловаться, но пульсирующая давящая боль не давала ему молчать.

Он знал, что брат слышит его, а Кирилл, в свою очередь, слышал, как Филипп перетаптывается в нетерпении с ноги на ногу.

– Тебе нужна повторная проверка. Я записал тебя к врачу.

В его голосе больше не слышались командные нотки, и жалости тоже не слышалось.

Озеров-младший кивнул. Хотя в этом не было никакого смысла, так как брат, скорее всего, не видел его.

– Я купил тебе капли, которые написаны в рецепте.

Кирилл не помнил, как отдал ему рецепт.

– Спасибо.

На этот раз он постарался поблагодарить его насколько мог искренне. Глазное яблоко горело огнём, и он готов был закапать туда всё, что угодно.

Брат поставил на тумбочку пузырёк. Почти пять минут у Кирилла ушло на то, чтобы открутить крышку. Затем половину содержимого он вылил себе на лицо, пытаясь попасть между опухшими веками. Филипп, нужно отдать ему должное, терпеливо наблюдал за происходящим, хорошо зная, что брат сейчас, скорее всего, откажется от помощи.

– Ничего не выходит.

– Дай мне.

– Я…

– Не дури, Кирилл. Ты практически слепой. А капли, между прочим, очень дорогие.

Слабый свет лился из коридора, но даже он причинял боль.

Кирилл ощутил на лице пальцы брата, они уверенно, быстро и ловко раскрыли смеженные опухшие веки. Холодный бальзам попал внутрь. От всех этих манипуляций молодой человек выгнулся на кровати дугой.

Когда анальгетик подействовал, он снова смог заговорить:

– Сколько сейчас времени?

– Шесть часов вечера.