– Вы тоже мне не верите, да? – неожиданно спросила девочка.

– Я не знаю, кому верить, – честно признался Кирилл. – Дети очень часто обманывают, особенно когда совершают какую-нибудь ошибку.

– И взрослые тоже, – сказала Люба.

– И взрослые тоже, – кивнул Кирилл.

– Я всё понимаю. Вы не бойтесь. Даже мои родители не до конца мне поверили, когда я вернулась домой вся в саже и позже обычного. В последнее время я вела себя так ужасно, что они имеют полное право не верить мне.

– Ошибаешься. – Озеров мотнул головой в сторону кабинета, где спорили взрослые. – Твои родители уже два часа защищают тебя там. Значит, они поверили.

Впервые за время разговора девочка подняла на него задумчивые глаза.

– Вы, небось, ничего не видите в своих тёмных очках?

Молодой человек улыбнулся.

– Знаешь, я привык к темноте и вижу гораздо лучше, чем неделю назад.

Школа была пуста. Уроки закончились. Они никуда не торопились. Где-то вдалеке, на улице, трижды прокаркала ворона. Снег на крыше соседнего дома медленно таял и цеплялся за кровлю, чтобы не сорваться вниз. Солнце уйдёт, а морозы вернутся.

Кириллу вдруг вспомнилось заледеневшее поле, гигантский дуб с обгорелым дуплом, перекошенные лица школьников…

– У меня к тебе ещё один вопрос, Люба. Касательно того, что случилось в парке.

Девочка устало вздохнула.

– Это последний вопрос, обещаю.

Она снова вздохнула и закивала. Озеров развернулся к ней и спросил:

– Почему ты выстрелила в землю, а не в человека? Что заставило тебя передумать?

Люба снова принялась ковырять пальцем свою вязаную шапку, и её подбородок почти опустился на грудь. Через минуту он услышал её приглушённый голос:

– Не знаю. Помните, вы рассказывали про крыс, которые могли нажать на педаль и тем самым спасти от тока других крыс, сидящих в соседней клетке.

Кирилл кивнул.