Бенидорм, 15 июля

С вдовой Мангада мы познакомились в среду утром, когда тряслись в душном, переполненном автобусе по пыльным, пустынным дорогам от Аликанте в Бенидорм. Она услышала, как мы восторгаемся голубым заливом, и, повернувшись к нам, поинтересовалась, говорим ли мы по-французски. «Немного», – ответили мы, после чего она с жаром принялась описывать свой замечательный дом у моря – с садом, балконной террасой и кухней. Эта невысокая смуглая женщина средних лет выглядела очень стильно в черном платье, отделанном белым кружевом, и белых босоножках на каблуках – чрезвычайно comme il faut[60]; ее иссиня-черные волосы вились кудряшками и локонами, голубые тени делали черные глаза еще огромнее, а под углом от переносицы к вискам шли вверх невероятно черные брови.

Женщина суетливо распорядилась, чтобы местные мальчишки уложили багаж на ручные тележки, и мы направились к ее дому. Она семенила впереди и, болтая на своем диковинном французском языке, рассказывала о доме, о том, что одинока и потому хочет сдавать жилье, и как она сразу поняла, что мы gentil[61]. Узнав, что мы писатели и нуждаемся в тихом местечке у моря, чтобы работать, она сразу заявила, что прекрасно нас понимает: «Я сама пишу – любовные истории и стихи».

Ее дом с видом на сияющий синевой залив превзошел наши самые смелые мечтания, мы сразу влюбились в крошечную комнату, стеклянная дверь которой распахивалась на веранду, удобную для работы: виноградные лозы оплетали перила, одну сторону затеняли пальма и сосна; кроме того, на ней можно было при необходимости установить решетчатый бамбуковый тент – заслон от прямых солнечных лучей. Сбив первоначальную цену до ста песет за ночь, мы решили, что сможем также основательно сэкономить, если будем сами покупать продукты и готовить. Из французского щебетания вдовы, искалеченного сильным испанским акцентом, мы уяснили, что она готова давать уроки испанского языка в обмен на уроки английского и еще что она учительница и три года прожила во Франции.

Стоило нам поселиться в доме, как сразу стало ясно, что хозяйка никогда не держала жильцов. На втором этаже оставались три свободные комнаты, которые она надеялась сдать, и она постоянно говорила, что нам придется приспособиться к les autres[62], когда те появятся. В столовой у нее было множество белых фарфоровых тарелок, чашек и блюдец, в кухне – не меньшее количество алюминиевых кастрюль и сковородок, подвешенных на настенных крючках, а вот столового серебра не было совсем. Вдова, похоже, была изумлена, узнав, что мы путешествуем без ножей, вилок и ложек, но в конце концов принесла три комплекта из своего лучшего серебра, прибавив, что дает их только на время. Вскоре она поедет в Аликанте, откуда привезет обычные столовые приборы, а эти, дорогие, уберет. Существовала еще проблема маленькой ванной комнаты – достаточной для двух человек, но мало подходящей для восьми, а также трудности приготовления еды разными семействами на одной плите, но хозяйка, похоже, об этом не задумывалась.