Поскольку французские войска, если не считать нескольких гарнизонов, в то время, были далеко от Эльбы, 16 марта Пруссия объявила войну Франции, начав таким образом так называемую Befreiungskrieg (освободительную войну). Поскольку боевые части Пруссии в начале 1813 г. насчитывали всего лишь 65.000 человек, Фридриху-Вильгельму ничего не оставалось, кроме как полностью согласиться с программой реформаторов. Так, 3 февраля он издал декрет о том, что молодые люди, которые в состоянии оплатить стоимость оружия и снаряжения, имеют право записываться в добровольческие егерские батальоны, 9 февраля — о том, что впредь все освобождения от призыва в регулярную армию отменяются, 18 марта о том, что ландвер должен формироваться по жеребьёвке из мужчин в возрасте между восемнадцатью и сорока годами, которые не востребованы армией, а 21 апреля о том, что остаток людских ресурсов Пруссии должен служить в ландштурме (Landsturm), создаваемой на случай чрезвычайных обстоятельств территориальной гвардии, которая, как предполагалось, должна была вести партизанскую войну в оккупированных французами районах. Между тем 18 марта король издал напыщенное «Обращение к моему народу», в котором он провозглашал, что «наша независимость и честь народа… будут сохранены, только если каждый сын отечества примет участие в происходящем сражении… за свободу»[302].

В чисто цифровом выражении результаты были поразительными. К июню 1813 г. регулярная армия, включая егерей, увеличила свою численность до 150.000 человек, а ландвер насчитывал ещё 120.000. Насколько же, однако, всё это было следствием подлинного народного энтузиазма? Труд фон Трейчке, как и следовало ожидать, переполнен назидательными историями о преданности борьбе за победу, причём эта картина в определённой степени поддерживается свидетельствами современников — так британский дипломат, сэр Джордж Джексон (George Jackson), изображает народ как «армию без вождей, полную нетерпения и готовую в беспорядке и с бурной радостью броситься на врага в надежде вырваться из когтей французов», к тому же, как писал один офицер ландвера: «В уверенности, что… нации могут выполнить своё предназначение лишь путём огромных усилий и благородных деяний, все были полны решимости на подвиг… ради освобождения Отечества»[303]. Самой театральной была реакция в среде интеллектуалов, которые не отказывали себе в удовольствии изображать величественные картины патриотического воодушевления, а иногда даже поступали на военную службу, обычно связанную с Freicorps — отдельными мобильными колоннами, которые развёртывались по Германии, чтобы раздуть сопротивление, и одержали свою крупнейшую победу в Гамбурге, где в угоду союзникам 18 марта вспыхнуло народное восстание (то есть через шесть дней после того, как французы эвакуировали город). И наконец, многие евреи из средних классов, в которых вселяли большие надежды реформы Гарденберга, также брались за оружие.