Вкратце, в Ста днях 1815 г. мы видим в сжатом виде те недостатки, которые привели Наполеона к падению. В центре стоит, по собственным словам Наполеона, его вера в то, что невозможное — «навязчивая идея робких и убежище малодушных»[330]. Вторгаясь в 1812 г. в Россию, он ставил перед собой задачу, которая была фактически не по силам «великой армии», а затем привёл её к катастрофе, продолжая упорствовать даже тогда, когда стало понятно, что победа недосягаема. Аналогичным образом в 1813 г. в Германии он отверг все возможности компромиссного мира и в стремлении к полной победе пошёл со своими войсками на риск, кульминацией чего стало катастрофическое поражение при Лейпциге. И наконец, уже предъявив Франции требования, к которым она была психологически совершенно неподготовлена, он зимой 1813–1814 гг. вновь сделал ставку на военный успех. Между тем Франция всё больше и больше переключалась на собственные ресурсы, так что в 1814 г. она наконец столкнулась с необходимостью вновь стать «нацией под ружьём». Наполеон не сомневался, что французы на это согласятся — отчасти отсюда сохраняющаяся воинственность императора — но фактически реальной основой власти императора являлось его de facto обещание гарантировать революционное урегулирование вопросов без возврата к крайностям 1793 г. Поскольку последние в 1814 г. были не более приемлемы, чем двадцатью одним годом раньше, особенно когда Бурбоны пообещали умеренность, и народ и «знать» изменили императору. Итак, предала ли Франция Наполеона? Хотя это утверждение является важным элементом наполеоновской легенды, на самом деле, как кажется, справедливо обратное. Если император и продолжал воевать, то не потому что Франции, революционным принципам или даже его династии угрожала опасность. Напротив, он продолжал войну потому, что не мог согласиться с ограничениями, которые державы в то время решили наложить на его влияние. Таким образом, скорее совсем не Франция предала Наполоена, а Наполеон предал Францию.

Но прежде чем делать окончательные выводы, следует рассмотреть один последний вопрос. Хотя утверждение о том, что Франция была тем или иным образом разбита вследствие применения того самого оружия, которое она использовала для покорения Европы, и представляется соблазнительным, армии, в 1812–1814 гг. противостоявшие Наполеону, были по существу традиционными. А поскольку народное сопротивление имело лишь ограниченное значение, ситуацию в действительности переломило то, что императору впервые пришлось воевать со всеми великими державами сразу. Так как это всецело лежало на его совести, мы вновь возвращаемся к отказу императора ограничить себя пределами достижимого. Обратимся теперь к Клаузевицу. Хотя его труд «О войне» внешне многое сделал для утверждения представления о том, что война является, по определению, неограниченной схваткой, ведомой с использованием всех сил нации, на самом деле Клаузевиц полагал, что война редко бывает, если вообще бывает, тотальной, при этом она фактически ограничивается необходимостью вести её в соответствии с некоторой политической целью. Однако если Наполеон когда-то и осознавал такую необходимость, то к 1812 г. он уже не видел её и, потеряв всякое представление о границах возможного, в конце концов потерял и свой трон.