– Так что же делать?! – спросил Костя.

Задал вечный русский вопрос.

Кто-то же должен был задать его в нашем киноромане.

– Все, что случилось с нами и со страной, чудовищная ошибка. Она будет исправлена. Надо не власть клеймить, а поддерживать свое отечество. Что бы в нем ни происходило.

Царёк всплескивает руками:

– Вы извините, отец Климент! Но вы у нас какой-то краснопузый попик получаетесь!

– Я вам не попик, – строжает Апостол, – а настоятель православной церкви!

– А конкретно, вот мне – что делать?! – настаивает Костя.

Климент горько смотрит на него:

– Всем нам, Константин, надо молиться. Мы забыли, как это делается. Молиться и помогать друг другу.

Он вновь склоняется над больным. Плечо у старика уже перевязано.

На середину комнаты выезжает на каталке Гринько.

И все вдруг сразу понимают, кто здесь хозяин.

Такая харизма у Мыколы. Лицо словно вытесано из скалы.

Николай Степанович строго говорит:

– Вот вас двоих, – он тычет пальцем в марксистов, – могу взять по снабжению.

Опричник возражает:

– Я, между прочим, доцент кафедры новой истории!

– Кому ты сейчас нужен, доцент? Сховаешься на пару лет в тайге, потом тебя, глядишь, в партии восстановят. А ты…

Показывает на Костю.