– Знаешь, отец Климент! Я сам себе хозяин. Я тоже хочу добывать золото. Только не для страны, а для себя! Для страны я много чего уже наделал…

И обводит всех мутными глазами.

Правда, в глубине души Костя понимает, что заплутал он по жизни. Заплутал.

Затемнение.

Старик на матрасе возится и охает.

Весна 1956 года Дуссе-Алиньский перевал

Весна 1956 года

Дуссе-Алиньский перевал

Костя достал из кармана спички. Пальцами уже взять не мог, вытянул из связки зубами. Принялся чиркать о брезентушку, оставшуюся от кулёмки. С третьего раза спичка зажглась. Да взял неловко – опалило губы. Пришлось спичку выронить. Упала в снег, но еще долго, секунд десять, шипела и искрилась. Потому что серная.

Так. Нужно все сделать по-другому. Во-первых, постараться спичку зажать в зубах за самый кончик. Во-вторых, тереть над шалашиком из бересты и веток. Чтобы, если и упала, то в самый костерок.

Второй раз тоже не получилось, третий… Сильно торопился.

На четвертый раз навис над дровишками и зажженная спичка упала точно посередине. Береста сразу вспыхнула, огонь лизнул ветки. Затрещал лапник, повалил смолистый дым. Его подхватило порывом ветра.

Через несколько минут костер расплавил снег до самого мха.

Пригодились вовремя приготовленные толстые и сухие ветки.

Пришлось даже притушить костер, чтобы не забивало порывами ветра.

Костя отвалился на спину. Почувствовал, как закололо мелкими иголками подушечки пальцев. Чувствительность возвращалась.

Но зато сломанная нога онемела совсем.

Костя набил котелок снегом, натаял воды. Вернувшаяся подвижность тела сильно приободрила его. Захотелось есть, а в рюкзаке он нашел только чай-заварку, горстку лимонника и половину буханки серого, раскисшего хлеба. Даже банку консервов не захватил с собой. Зато нашлась толстая луковица и соль. Соль всегда лежала в карманчике рюкзака, в спичечном коробке, обернутом фольгой. Теперь нужно было освежевать соболька. Он привычно, чулком, снял шкурку, распотрошил зверька. Мяса было совсем мало, поэтому он тщательно промыл потрошки и еще раз натаял воды. Кучум следил за хозяином во все глаза. Костя погладил его локтем. Руки были в крови. Сначала он хотел отдать собаке голову выпотрошенного зверька. Но потом подумал, что от целого соболя навар будет гуще. «Сейчас сварится – отдам тебе половину!» Кучум с удовольствием облизал его испачканные кровью руки. Стал пастью хватать розовый снег, куда Костя выплеснул воду, в которой помыл тушку.