В последний день осады бой начался около половины третьего утра. Османские солдаты протяжными воплями, грохотом барабанов и воем волынок объявили о наступлении. Стену проломили, император со своим войском порубили около 300 османских воинов, первыми прорвавшихся через проем. А пушки, установленные за стенами и нагревшиеся до такой степени, что заряжать их можно было не чаще, чем каждые 12 часов, продолжали бомбардировать город. Османам удалось преодолеть внутренние стены и пройти через небольшой боковой проход. И как только над одной из башен взвился флаг со звездой и полумесяцем, разнеслась весть о том, что город взят. Византийцы дрогнули, и османы устремились вперед.

Раненный во время атаки Джованни Лонго через три дня умер в огромной усадьбе на плодородных, цветущих полях острова Хиос – острова, который был подарен генуэзцам в 1355 г. в надежде, что они выступят против турок. Император Константин якобы умолял Джованни остаться, но наемник, должно быть, догадывался, что на победу нечего надеяться.

Османы просачивались во все ширящиеся проломы в стенах. В городе царил разбой и насилие («воины обнимали юных красоток»{660}) – после около 4000 человек оказались зарезаны, а оставшиеся в живых взяты в плен. Западные историки рассказывали о реках крови, о священных реликвиях, которые вытаскивали из инкрустированных драгоценностями реликвариев и топтали ногами, о султане, еще более жестоком, чем Нерон или Калигула. Впоследствии даже османские источники подтверждали, что вторжение османов стало синонимом алчности. Легко добытые во время этой кампании деньги называли «трофеем из Стамбула»{661}. Падение Константинополя, едва войдя в историю, стало поучительным рассказом. Украшенную драгоценностями и позолотой, якобы чудодейственную икону Девы Марии, которую в давние времена в дни невзгод проносили вокруг стен города, а теперь оставили на хранение в монастыре Хора, разбили, ее изящное художественное убранство распродали.

Мехмед вошел в город не через Золотые ворота, как поступали все возвращавшиеся с победой византийские правители, а через Харисийские – сейчас их называют ворота Эдирне. Для новых властителей города Золотые ворота, эта арка, собранная из всевозможных греко-римских элементов, возможно, некогда позолоченная и покрытая изображениями из мифов Греции и Рима, не имели никакой значимости – разве что архитектурную. Эдирне же несколько десятков лет был столицей османских императоров, именно там родился Мехмед, и именно из Эдирне Милитарийская дорога вела в этот северо-восточный бастион Нового Рима. В наши дни городские ворота Эдирне восстановлены, Золотые же ворота поросли сорной травой.