В Риме при вести о падении Константинополя, детища их собственного города, жители разразились рыданиями и стали бить себя в грудь{665}. Современники называли это событие «самой страшной трагедией в истории человечества»{666} и возмездием за падение Трои.

А на мусульманских землях люди возносили молитвы, благодаря Аллаха за то, что сбылось очередное важное пророчество Мухаммеда. Название города теперь чеканили так: Костантинийя (название Kostantiniye фигурировало на монетах, которые делали в городе вплоть до 1760 г. (или 1174 г. по исламскому календарю), когда выбор султана пал на вариант «Стамбул», который и закрепили указом).

Европа дала патетический отклик. Трубадуры (по иронии судьбы, это ремесло возникло под влиянием исламских певцов ghazal из мусульманской Андалусии) сочиняли песни-плачи и песни-протесты. Эти песни особенно полюбили члены рыцарского ордена Золотого руна, созданного под впечатлением от рассказов о грузинском царстве Колхида и легендарных подвигах героя Ясона у берегов Босфора. В 1454 г. Филипп Добрый, герцог Бургундии, устроил политический маскарад с банкетом, чтобы заручиться широкой поддержкой и резервными фондами для Византии. После изобретения книгопечатания печаталась уйма листовок с воинственными призывами к новым крестовым походам с целью вернуть Константинополь – однако на этот раз духовенство и политики только громко лаяли, да не кусали{667}. Кулаками потрясали много, но звона мечей было не слыхать.

Глава 52. Сумеречный город 1453–1461 гг. (856–866 гг. исламскому календарю)

Глава 52. Сумеречный город

^{1453–1461 гг. (856–866 гг. исламскому календарю)}

Ведь если они всегда были бы тверды в вере Христовой и святом христианстве… то не найти было бы никого могущественнее, храбрее и изобретательнее в сражениях, чем они.

Ничего удивительного, что османские землемеры и крючкотворы засели за работу задолго до того, как пушка «Урбан» взялась за дело. Нельзя забывать, что византийский император и Мехмед II вот уже много лет активно переписывались. Правители Византии и Османской империи вели переговоры о судьбе «Лжемустафы» – одного из дядьев Мехмеда. Византийский император получал от эмира деньги за работу тюремщика. Византийские принцессы выходили замуж за сыновей эмиров. Кое-кто из христиан благодарил Бога за защиту от католического Запада, которую могла предоставить им османская армия. Последние 50 с лишком лет в Константинополе у турок был собственный квартал{669} с мечетью.