В ходе последних исследований стало ясно, что Леонардо питал к Константинополю особый интерес. Отчасти этот интерес был вызван тем, что Леонардо трудился в Венеции, а у этого города многие века существовала неразрывная связь с Константинополем. Кроме того, исключительное восхищение у него вызывала близость города к Босфору. Именно этот пролив стал частью «схемы Гайя», созданной Леонардо в 1506 г. Эта «схема» представляла собой провидческую теорию об угрозе повышения уровня моря, которое впоследствии привело бы к всемирной экологической катастрофе. Представленные Леонардо проекты однопролетного моста хоть и не воплотились в жизнь, были весьма изящны. На наброске, изображающем вид на мост сверху (он хранится в Национальной библиотеке Франции в Париже), нарисован воздушный мост, крылья которого расходятся, словно ласточкин хвост. Отдавая дань уважения пленительным проектам Леонардо, современный художник из Норвегии, Вебьорн Санд, повторил форму «Золотого моста» да Винчи, построив его из дерева. И вот кусочек стамбульской мечты теперь стоит в Осло.

Если бы этот заказ отдали Леонардо да Винчи, он бы наверняка оценил особо трепетное отношение, с каким в этом мусульманском городе относились к водным ресурсам. В исламе особое значение придают чистоте тела, поэтому первостепенной задачей стало обеспечить в городе водоснабжение. Все гости, приезжавшие в город после его завоевания, отмечали, сколько здесь фонтанов и taksim – водопроводных сетей. Они рассказывали о том, что город похож на рай: тут повсюду течет вода и множество зеленых насаждений – фруктовых деревьев, в том числе тутовых, фиговых и гранатовых. Стефан Герлах, священник в Габсбургском посольстве в 1573–1576 гг., увековечил удивительно идиллическую стамбульскую природу. Зеленые насаждения занимали целые кварталы города вплоть до второй половины XX в.{700}.

Тут же распространились слухи о том, что султаны – это принцы эпохи Возрождения с толстой мошной. Участие в строительстве новых зданий в Костантинийи приняли и знаменитые итальянские зодчие Филарете (автор обширного трактата о фантастическом, идеальном городе Возрождения – Сфорцинде) и Микелоццо (любимый архитектор Медичи). Такие мастера эпохи Возрождения, как Альбрехт Дюрер, Лоренцо Гиберти, Коперник, охотно пользовались научными знаниями арабов. За покровительством к Сулейману Великолепному обращался и ученый-гуманист Пьетро Аретино{701}.

Хотя в латинских источниках и писали, что в ходе османского завоевания было уничтожено не менее 120 000 книг и рукописей, первые османские султаны вовсю пропагандировали науку и словесное творчество. Рассказывают, что Мехмед II, придя к власти, первым делом основал восемь школ начального и высшего образования. Известно, что по его заказу изготавливались красиво оформленные книги в роскошных переплетах из шелка, кожи и позолоты, в том числе переводы «Илиады» и «Истории Александра Великого». Султан решительно придерживался исламской догмы о том, что стремиться к знаниям – это воля Аллаха. Сорок книг, сделанных по велению Мехмеда, тут же стали очень модными в Западной Европе.