Этот сфабрикованный вариант истории происхождения уходит своими корнями глубоко в прошлое. Обратите внимание на то, как в 1571 г. венецианский посол Джакопо Рагаццони описывает международную деятельницу Нурбанý: «Полгода назад… [Великий Сеньор] в знак своей великой любви совершил чебин, т. е. взял мать [принца], черкешенку, в официальные жены, отдав за нее выкуп в 110 000 дукатов, из стремления превзойти своего отца, который за мать Селима отдал всего 100 000 дукатов»{816}. На самом же деле Нурбану почти наверняка была родом с Кипра.

Образ роскошной томной женщины с далекого Востока – доступной, но экзотической – пользовался широким успехом и в Америке. В начале 1860-х гг. шоумен Финеас Т. Барнум «завез» в Америку кавказских женщин, которые за деньги рассказывали байки о том, как их взяли в плен и каким сладострастным, чувственным удовольствиям они предавались в гареме султана, а также о том, как их затем освободили люди Барнума. Эти женщины, которых барнумские герои якобы научили говорить по-английски и которых показывали публике в качестве «чистейших представительниц белой расы», на самом деле были типичными ирландками с пышными прическами на манер «варварок»{817}. Такие взъерошенные шевелюры выбрали потому, что это явно указывало на пребывание в рабстве, а кроме того, в культуре существовал образ урожденного кавказца с густой шевелюрой и в шапке из овечьей шерсти. Эти укладки делали с помощью пива и яичного желтка.

По примеру Барнума номера с «черкешенками» вставляли в большинство представлений по всей Америке. В XIX и начале XX в. у покупателей в Европе и США огромной популярностью пользовались косметические средства вроде лосьона «Букет Черкессии». В рекламе этих средств говорилось, что в них содержатся отбеливающие ингредиенты с Кавказа, необоснованно утверждалось, что их привозили из якобы легендарных земель к востоку от Константинополя, где все женщины – «Евы» с необычайно белой кожей. Как в стамбульских гаремах, так и на улицах Нью-Йорка образ черкесской наложницы представлял собой мощную смесь фактов и экзотики.

Американская фотокарточка с изображением «черкешенки» по имени «Зумия-египтянка». Примерно 1870 г.

Однако предмет изучения Блуменбаха, грузинский череп, подлинный образец «представителя белой кавказской расы», разумеется, принадлежал не вымышленному идеалу, а настоящей пленнице. Это была девушка, судя по состоянию зубов, 15–17 лет. В 1787–1791 гг., во время наступления Екатерины Великой на Кавказ, ее взяли в плен и привезли в Москву. Когда Екатерина Великая ехала из Санкт-Петербурга на юг, ее фаворит Григорий Потемкин, чтобы доставить удовольствие своей любимой, устраивал несусветные coup de théâtre: воссоздание английских садов, извержение Везувия, ночевки во дворцах крымского хана, выступления черкесских джигитов. А наша девушка тем временем пошла по рукам в солдатских казармах{818}. В 1793 г. в сопроводительном письме покровитель Блуменбаха, торговец черепами, пояснял, что женщина умерла от венерического заболевания{819}. Исходные материалы Блуменбаха являли собой плоды суровой сексуальной реальности честолюбивой политической сцены и фантазий на фоне режима империализма{820}.