Кончина Я.М. тяжело переживалась Вадимом Сергеевичем. «Прошлый год, – писал он А.Р. Иоаннисяну, – был для меня очень тяжелым, я бы сказал трагическим. В марте мы потеряли Я.М. Захера, с которым я последнее время был очень, очень душевно близок. Это была благороднейшая личность»[968].

Под знаком дружбы Алексеева-Попова с Захером складывались и мои отношения с В.С. Хотя я стал москвичом и научным руководителем моей кандидатской диссертации оказался не кто иной, как Манфред, В.С. упорно (и справедливо) видел во мне ученика Захера. «Рад за Якова Михайловича», – писал он, ознакомившись с моей диссертационной работой и дав ей высокую оценку[969]. Обобщая результаты своего исследования, я развивал то понимание якобинской диктатуры как организационной структуры народного движения, которое предложил Алексеев-Попов. Притом заимствовал формулировки, которые дал мой научный руководитель.

В.С. все это оценил: «Было мне отрадно читать Вашу работу и потому, что она увлекла меня своей серьезностью. И еще потому, что увидел, что не зря я положил так много сил на нашу конференцию и издание ее трудов. Вот Вам они и пригодились. Хотя не скрою – тут у Вас есть чуть-чуть “реверансы”». В.С имел в виду «мысли и определения» из работ Манфреда, хотя и признавал их «подлинно удачными»[970]. В общем, он счел работу «своею» и предложил не только оппонировать при защите, но и редактировать при подготовке к печати. Характерная для В.С. деталь: в своем выступлении на защите он говорил, что моя диссертация «подтверждает наше понимание самого типа якобинской диктатуры» и «позволяет найти новые аргументы в пользу нашего понимания этой диктатуры (курсив мой. – А.Г.)»[971].

Особенно это касалось той главы диссертационного исследования, которая была посвящена федералистскому восстанию лета 1793 г. В.С. неизменно выделял ее. Шла дискуссия о социальной природе якобинской диктатуры, и в ходе ее В.Г. Ревуненков акцентировал противоречия между «якобинской буржуазией» и «санкюлотскими» низами Парижа. А в упомянутой главе было показано, что ставший движущей силой процесса установления диктатуры социальный раскол в общенациональных рамках происходил по другому принципу – между крупной буржуазией, поддерживавшей «федералистов», и поддержавшими якобинский Конвент демократическими слоями (низы буржуазии, крестьянская масса, городская беднота)[972].

Вот почему В.С. писал: «Самым важным Вашим вкладом – ударяющим по Ревуненкову с огромной силой, кстати, – считаю главу о федер[алистском] мятеже, раскрытие его социального аспекта. Это и ново, и убедительно, неопровержимо вместе с тем»[973]. Выявляющееся в документах моего личного архива отношение Алексеева-Попова к полемике между ленинградским профессором и теми, кого последний именовал сначала «школой Лукина – Манфреда», а потом даже «московской школой», очень интересно и многозначительно.