– Почему вы в этом так уверены? – Моя спутница хмурится.
– Потому что Алексей Сласки был моим прадедом, а моя бабушка была его единственным ребенком.
Поначалу я не уверена, разочарована я или озадачена, но быстро решаю, что все-таки озадачена, и поэтому уточняю:
– Вашу бабушку звали Эмилией?
Глаза женщины расширяются, и она осторожно соглашается:
– Да, ее зовут…
– Хорошо, – нетерпеливо говорю я, и мое сердце начинает биться быстрее, когда я понимаю, что мы наткнулись на кого-то из списка Бабчи. И женщина сказала «зовут», а не «звали», значит… Эмилия жива! – Это фантастика! Я действительно надеялась, что мы сможем разыскать ее…
– Возможно, нам следует поговорить наедине, – бормочет женщина. Она встает и указывает в сторону коридора. – Пожалуйста, следуйте за мной.
Мы входим в небольшую комнату для совещаний, и она закрывает за нами дверь. Женщина все еще улыбается той же вежливой улыбкой, но она скрестила руки на груди и слегка прищурилась.
– Чего именно вы хотите от Эмилии? – прямо спрашивает она меня. – Денег?
– О, нет, – поспешно возражаю я, качая головой. – Я просто хочу пообщаться с ней. Томаш Сласки был ее братом и моим дедушкой.
Теперь намек на подозрение во взгляде женщины становится более заметным.
– Мне действительно жаль, но это невозможно.
Я смущенно улыбаюсь и пытаюсь возразить:
– Это определенно так…
– Я не знаю, откуда вы черпаете информацию, но Томаш Сласки умер в сорок втором году, – мягко перебивает она меня. Я обмениваюсь растерянным взглядом с Зофией. – Я совершенно уверена в этом, потому что мы с бабушкой иногда навещаем его могилу.
– Но… – Яркие и живые воспоминания всплывают в моем сознании. Я думаю о нежных объятиях моего дедушки и о том, как его редкие взрывы смеха могли осветить комнату. Он был более живым, чем кто-либо из моих знакомых, исключительно оттого, как он
– Томаш – не такое уж редкое имя в Польше, как и фамилия Сласки. Я думаю, речь идет о другой семье.
– Но вашу прабабушку звали Юлита, верно? – подсказывает Зофия.