– В любом случае это не имеет значения – я не знаю ее ни под одним именем. Я уверена, что моя бабушка никогда не упоминала о ней. – Лия вздыхает. – Я все еще думаю, что вы пришли не в ту семью или даже, как вариант, не в тот город.

– Нет, моя бабушка определенно называла Тшебиню, и мы даже нашли дом ее детства. Кроме того, все остальные детали совпадают, – настаиваю я. Я смотрю на Зофию, перепроверяю: – Или я что-то упустила?

– Нет, все сходится, – говорит Зофия, хмуро глядя на Лию. – Элис и я совершенно уверены в точности наших фактов. Может быть, сбой где-то на вашей стороне?

– Безусловно, вы понимаете, как мне было бы неприятно пойти к своей восьмидесятипятилетней бабушке и сказать ей, что какая-то американка думает, что ее любимый старший брат прожил на семьдесят пять лет дольше, чем на самом деле.

Лия не то чтобы груба, и она не вышвыривает нас из здания, не совсем так. Но как бы то ни было, мы быстро оказываемся снова на солнечной улице.

– Семья, должно быть, богатая, – задумчиво произносит Зофия.

– Но мы же сказали ей, что нам не нужны деньги, – беспомощно говорю я.

Гид пожимает плечами.

– Если вы внучка Томаша, возможно, он имел право на долю того наследства, которое оставил Алексей. И если доля существенная, понятно, что Лия нервничает из-за последствий для ее семьи. – Зофия оглядывается на больницу. – Меня бы не удивило, если она выдумала историю о могиле только потому, что это дает ей повод отказаться от сотрудничества с нами.

– Как нам с этим разобраться?

Зофия задумчиво замолкает, медленно качает головой.

– Ну, записи о рождении были чистыми. В тот период в этом приходе родился только один Томаш Сласки, это следует по крайней мере из того, что мне удалось увидеть. Насколько я понимаю, единственное, что мы можем прояснить, это история Лии.

– Может быть, у нее действительно другая семья, просто с похожими именами.

– В таком крошечном городке, как этот, каковы шансы, что найдутся два Алексея Сласки, которые женились на Юлитах, а затем обе пары родили детей по имени Эмилия и Томаш?

– Ну… – нерешительно тяну я, – насколько распространены эти имена?

– Не слишком. – Зофия смеется.

Я колеблюсь, оглядываясь на двери. Затем выпрямляюсь и говорю:

– Ждите здесь. А если на этот раз она вышвырнет меня, постарайтесь поймать меня до того, как я упаду на булыжники мостовой.

Я возвращаюсь к стойке, где Лия и молодой человек, склонившись друг к другу, яростно шепчутся. Они замечают меня, только когда я подхожу совсем близко, наклоняюсь и говорю:

– Лия, я понимаю, что вы хотите защитить свою бабушку. Я бы, наверное, сделала то же самое. Но моей бабушке осталось недолго, и она послала меня сюда на эту охоту за дикими гусями, и она определенно что-то ищет. Меня просто не отпускает мысль, что Эмилия могла бы пролить некоторый свет на ситуацию – и кто знает? Возможно, эта путаница – просто часть головоломки. Так что, может быть, вы хотя бы подумаете о том, чтобы поговорить с ней? Просто скажите ей, что Алина Дзяк или Ханна Вишневски пытается связаться с ней, это все, о чем я прошу. И… – Лия пристально смотрит на меня, но я тянусь через стол, беру ручку и стикер, записываю свое имя и номер мобильного телефона. – Я здесь еще на несколько дней, – говорю я. – Звоните мне в любое время.