– Да, но…

– Я не совсем понимаю, где произошла путаница, но убеждена, что у нас точные факты, – говорит Зофия. – Я сама провела исследование семейной истории. Алексей и Юлита Сласки определенно были родителями Томаша Сласки, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, и он приходится Элис дедушкой.

– Мне очень жаль, – говорит женщина, теперь принимая оборонительную позицию, – но я тоже не могу ошибаться, уж точно не в этом.

Я начинаю понемногу отчаиваться, поэтому пробую другой подход:

– Как вас зовут?

– Лия Трушен.

– Мне действительно очень приятно познакомиться с вами, Лия, – тихо говорю я, надеясь вернуть разговор в спокойное русло и рассеять начинающее нарастать странное напряжение. – Дело в том… моей бабушке сейчас девяносто пять, и она не совсем здорова. Она покинула Польшу во время войны и так и не смогла вернуться. Мама думает, что бабушка посылала Эмилии письма, может быть, даже сотни писем за эти годы, пытаясь вернуть потерянные связи, как только война закончилась. Мы не совсем уверены, чего именно она хотела, но, похоже, это было очень важно для нее.

– Эмилия тоже очень стара и тоже плохо себя чувствует, – тихо говорит Лия. – Я думаю, вы понимаете, почему я не хочу ее расстраивать. Если она не отвечала на письма вашей бабушки, тому должна быть какая-то причина.

Лия очень старается быть вежливой – во всяком случае, ее взгляд умоляет меня о понимании. И я понимаю ее желание защитить свою бабушку – возможно, лучше, чем большинство, но это не значит, что я могу все это так просто оставить.

– Возможно, они могли бы просто поговорить по телефону…

– Эмилия очень слаба… – говорит Лия теперь немного тверже.

– Может быть… – Я чувствую, что ситуация ускользает от меня, поэтому пытаюсь уговорить Лию. – Я тоже не хочу расстраивать вашу бабушку – это было бы ужасно. Но если бы вы могли сказать ей о моей бабушке, возможно, ей стало бы интересно…

– Как зовут вашу бабушку?

– Ханна Сласки, – говорю я по привычке.

Однако Зофия произносит одновременно со мной:

– До замужества она была Алиной Дзяк.

– Алина или Ханна? – Лия смотрит на нас, уже совсем не скрывая подозрения.

– Это сложно, – вздыхаю я, затем вкратце рассказываю об утренних событиях. – Дело в том, что Эмилия может знать ее не как Ханну, а как Алину. Но она определенно Сласки. Фамилия, в которой мы уверены, потому что она взяла ее, когда вышла замуж за Па.

– Ну, в таком случае она была бы Алиной Слакса, если бы вышла замуж за поляка, – замечает Лия. Я в замешательстве смотрю на Зофию, и та кивает:

– Ну да. В Польше принято менять некоторые суффиксы для обозначения пола – женская фамилия должна звучать «Слакса», а не «Сласки». Но я постоянно вижу несоответствие в фамилиях американских клиентов – эти тонкости, как правило, не сохраняются в эмиграции.