Я. не убежден в том, что культурный уровень масс неуклонно возрастает; как показывает опыт, в условиях, когда массам доступен высокий, по нашим понятиям, уровень культуры, могут происходить, вещи самые непредсказуемые — вспомним о Германии перед второй мировой войной или о сегодняшней Швеции. И дело, мне кажется, заключается в том, что искусство, например, Шёнберга и Пикассо (или Уильяма Фолкнера и Альбера Камю) по самой своей сущности никак не согласуется с мыслью о физическом покое и вообще о каком бы то ни было покое. А ведь стремление людей, поднявшихся до высокого уровня культуры— иначе говоря, поднявшихся до уровня средних классов,— есть именно стремление к покою и тела и духа. Произведения искусства, которые таких людей окружают, оказываются просто неспособными выполнить свою изначальную функцию разрушения умиротворенности — а это и сегодня единственный способ побуждать духовную жизнь к движению вперед; произведения искусства становятся свидетельством того, что достигнута определенная ступень экономической устойчивости и определенная ступень умственного развития, пусть и куцего. Между тем искусство и воодушевляющие его идеи порождаются страстью и мукой бытия, и невозможно вдохнуть в искусство эту страсть, если твоя цель—укрыться от этой муки.

Наивно было бы ожидать, что огромное большинство людей устремится к интеллектуальным и духовным поискам, для которых достаточно оснащены только немногие и которые по силам еще более немногим; этого и не следует добиваться. У большинства есть в конце концов свои собственные насущные заботы, как есть они у вас и у меня. Говоря о состоянии массовой культуры в нашей стране, мы приходим в уныние—и на это есть все причины—от другого: от охватившего массы людей состояния тупости и от путаницы представлений. Не все из тех, в чьем ведении находятся средства массовой коммуникации, негодяи и не все из них трусы, хотя, должен признать, мне трудно не согласиться с резкими обвинениями Дуайта Макдональда, считающего, что многие из них—люди весьма недалекие. (Да и как иначе? Ведь эти люди тоже поднялись к высокому уровню культуры прямо из уличной толпы. И на них, вне всяких сомнений, тоже сказывается самый высокий в мире уровень жизни и, быть может, самый непостижимо пустой в мире образ жизни.) Но и те из них, кто превосходит прочих, в плену у своей публики; меня не так шокирует самый факт, что телевидение ставит «Дымок», как то, что эту передачу жаждет увидеть Множество людей.

Но ведь жить как-то нужно. Те, кто ведает средствами массовой коммуникации, и те, кто потребляет их продукцию, по сути дела, оказываются в одной упряжке. Приходится снова и снова производить вещи, которые самих их создателей не приводят в восторг и еще меньше в умиление, чтобы снова и снова покупать другие вещи, которые им, в общем, не нравятся и еще того меньше необходимы. Если бы все сводилось к изготовлению и приобретению каких-нибудь необыкновенных ластов для плавания, автомобилей двуцветной окраски и телепрограмм вроде «Дымка», положение было бы не таким уж серьезным. Но беда в том, что и вещи серьезные изготавливаются (и приобретаются) с той же бросающейся в глаза несерьезностью.