Вся эта пестрая толпа белых ничтожеств, разыгрывающих роль наших благодетелей, тянет старую погудку. Высокопарно повторяют все те же самые слова, делая вид, что с уст их слетает нечто поразительно новое и необычное. И, послушав, говоришь себе: «Да ведь все эти песни я уже слышал!», ибо за ними скрывается то же самое, обращенное к черным писателям предупреждение: «Вы никогда не получите премий и не дождетесь комплиментов от критиков, если не поумерите свой гнев и не спрячете подальше этот вот револьвер. Будете критиковать общество и дальше—навлечете на себя только еще большую ярость белых рецензентов, хотя мы и неплохие ребята и охотно взяли бы вас в свою компанию. Да-да, пусть вы и негры, вы тоже можете получить членские билеты нашего клуба, только кончайте с этим своим помешательством на том, что вы черные».

Но дело в том, что писатель, пишущий с тем, чтобы прймкнуть к главному потоку и добиться Государственной премии по литературе и оваций критиков, оказывается в затруднительных отношениях со своей музой. Писатель мало похож на государственного деятеля. Его долг—говорить правду, как бы болезненно это ни было, и не его забота, куда полетят осколки от произведенного им взрыва. Писательство всегда связано с риском. Ведь осколки, очень возможно, полетят в самого писателя и поразят его собственную голову. Тут вступает в силу закон земного притяжения: все, что летит вверх, должно где-нибудь упасть. Художник находится в состоянии вечной войны с обществом, и, если это художник-негр, живущий в «свободном мире», война становится вдвойне ожесточенной и ее последствия всегда тяжки, ибо приспособленчество порождает страх, чреватый еще большими опасностями для писателя.

В интервью журналу «Пэрис ревью» за несколько лет до смерти Эрнест Хемингуэй в ответ на вопрос, что бы он посоветовал молодым писателям, сказал, что писателю необходимы два качества—чувство справедливости и органическая, не подавляемая никакими потрясениями способность видеть всю мерзость жизни. Безусловно, писателю нужен еще и художественный талант, это само собой разумеется; однако те два качества, о которых так недвусмысленно сказал Хемингуэй, необходимы писателю чрезвычайно.