– Вы
А у него в голове крутилось: эх, дамочка, знали бы вы, какая дыра эта Айова.
– Миссис Паркер, – заговорил он вкрадчивым тоном, – я понимаю, вы сейчас очень расстроены. Но могу поклясться: наш Эванс точно мертв. Юноша на обложке – просто его полный тезка, вот и все. Это же очень распространенная фамилия.
– Нет, – упиралась она. – Это Кальвин. Я сразу его узнала.
– Значит, вы раньше с ним встречались?
Миссис Паркер заколебалась:
– Можно сказать… нет.
– Понимаю, – заметил он, ясно давая понять, как смехотворно это звучит.
Не прошло и пяти секунд, как она заблокировала выплату пожертвований.
– Нелегко нам приходится, вы согласны, преподобный Уэйкли? – спросил епископ. – Спонсоры – публика скользкая. Но признаюсь, ваша помощь нам бы очень пригодилась. Даже если этот Кальвин Эванс рос не здесь, у нас есть мальчики ничуть не хуже.
– Не сомневаюсь, что это так, – согласился Уэйкли. – Но я связан по рукам и ногам. Данное пожертвование – я уже упомянул его размер, пятьдесят тысяч долларов? – мне поручено передать именно в тот приют, где воспитывался Кальвин Эванс…
– Постойте! – У епископа бешено заколотилось сердце при упоминании такой значительной суммы. – Прошу вас, попытайтесь понять: это вопрос конфиденциальности. Нам запрещено раскрывать имена. Даже если этот мальчик и жил когда-то здесь, мы не вправе это обнародовать.
– Понимаю, – ответил Уэйкли. – И тем не менее…
Епископ взглянул на часы. Близилось время его любимой передачи «Ужин в шесть».
– Нет, подождите! – гаркнул он, не желая ни упустить щедрый взнос, ни пропустить передачу – Вы меня просто вынуждаете. Хорошо, если угодно, только между нами: да, Кальвин Эванс действительно вырос в нашем приюте.
– Правда? – спросил Уэйкли, выпрямляясь во весь рост. – А подтверждения у вас имеются?
– Естественно, подтверждения имеются, – с обидой ответил епископ, проводя пальцем по всем морщинам, которыми за минувшие годы исполосовал его лицо Кальвин. – Зачем бы мы учредили Мемориальный фонд имени Кальвина Эванса, если бы Кальвин у нас не воспитывался?
Уэйкли остолбенел: