Однако в предыстории этой проблемы далеко не все просто и однозначно. Борьба между радикальными исламистами и правящими элитами мусульманского мира привела к ирано-иракской войне восьмидесятых годов. Победа над фундаменталистским Тегераном[368] обеспечила малосимпатичному иракскому режиму хорошее отношение Запада — со всеми вытекающими отсюда экономическими последствиями. Суннит Хусейн воспринимался державами Запада как человек, способный помешать аятоллам шиитов распространить свое влияние на богатые нефтью районы Аравийского полуострова. Америка поспешно выделила Ираку субсидии на развитие сельского хозяйства. Саддам тут же закупил на эти деньги материалы для своей ядерной программы. Более того, он использовал большую часть иракских доходов от продажи нефти на закупку современного вооружения. Рост военной мощи Ирака глубоко обеспокоил Израиль и в корне противоречил концепции равновесия сил на Ближнем Востоке — заботясь о своих нефтяных интересах, Запад не мог позволить ни одной стране этого региона добиться решающего превосходства над своими соседями. Демонстрация по телевидению сцен массового уничтожения иракскими войсками курдов в Халабайе (16 марта 1988 г.) окончательно оттолкнул мировое общественное мнение от Ирака. Америка заморозила свои займы, тем самым поставив Саддама Хусейна перед угрозой кризиса.

Победа Ирака над Ираном была достигнута ценой огромных потерь — и огромных финансовых затрат. Аравийские нефтяные княжества, на деньги которых Ирак, собственно, и вел свою войну, не хотели вытаскивать Саддама из новой, собственноручно им вырытой ямы. Тогда «багдадский вор» нашел элементарное решение: захватить одно из этих самых княжеств. Ближайшим соседом (и крупнейшим кредитором) Ирака, к величайшему своему несчастью, был Кувейт.

Врученную ему американским послом Гласпи устную ноту протеста Саддам Хусейн принял за примирительное послание президента Джорджа Буша[369]. Эта первая ошибка потянула за собой целую цепь других, чему немало способствовали чрезмерно оптимистичные прогнозы иракской разведки.

Горы современного оружия, год за годом накапливавшиеся на Ближнем Востоке, превратили его в самую настоящую пороховую бочку[370]. Ирак располагал и химическим оружием (отравляющие газы), а также баллистическими ракетами, пригодными для его доставки[371]. Кроме того, он имел 6000 танков, 600 современных самолетов и миллион закаленных в боях солдат. Войска же Соединенных Штатов, ставших по окончании холодной войны единственным мировым жандармом, были рассеяны по всему Земному шару, от Западной Европы до Дальнего Востока. В тот день, когда иракские танки вошли в Кувейт, а Совет Безопасности ООН принял резолюцию 660, осуждавшую агрессию, Вашингтон задал своим стратегам вопрос: сумеем ли мы быстро собрать силы, достаточные для разгрома Ирака? Да,— ответили генералы,— сумеем. Однако политики понимали, что намечаемая операция должна проводиться объединенными силами многих государств, только это придаст ей достаточно легитимный характер. Государственный секретарь Джеймс Бейкер отправился в мировое турне. Коалиция постепенно обретала форму: одни государства соглашались предоставить войсковые части, другие посылали на Ближний Восток корабли и самолеты, третьи выражали моральную поддержку и откупались деньгами[372].