Теперь я все поняла. Персей, сын Зевса, не обладал, однако, божественной силой, защитившей бы его от гнева Геры. Даже Диониса она терзала когда-то, и он не мог сопротивляться. А на что Персей мог надеяться, что ей противопоставить? Я поняла, чего он боится. Гера способна была растереть его город в пыль между пальцами, а может, и того похуже. Ему стоило только взглянуть на других несчастных детей Зевса, рожденных вне брака. Кровопролитие, муки, утраты и смерть – вот что они получали в избытке. Да посмотри он только в ночное небо – сразу увидел бы некоторых из них, навсегда застывших там.

Словом, Персею пришлось решать, кому нанести оскорбление – Гере или Дионису. Чудовищно сложный выбор для смертного. Я по глазам видела: Персей, столь непоколебимо пытавшийся дать нам отпор, натянут как струна. А Дионис, должно быть, страшно злился, видя, что влияние могущественной Геры намного превосходит его собственное. Теперь я поняла, почему Персей для него – как глубоко засевшая заноза, как назойливая муха, от которой не отмахнуться. Этой битвы Дионис не мог проиграть.

Он громко фыркнул.

– Ревнивая старая ведьма. Я думал, ты смелее, победитель Горгоны.

Персей отшатнулся.

– Ты богохульствуешь у стен моего города. Как такое стерпеть?

– А разве ты не богохульствуешь, порицая меня? – возразил ему Дионис с легкой издевкой. – Твоего собственного брата, бога, властвующего над жизнью и смертью?

Персей сдвинул брови. Он вроде бы гневом пылал, а в то же время казался страшно усталым.

– Нет у тебя такой власти. Твои последователи – пьяницы и бесстыдники, изгнанные из приличного общества. Порядочные люди не хотят твоего вина, они против порока и распущенности. Твой культ позорит человечество. Народ Аргоса ни за что тебе не подчинится.

Веселой, хоть и презрительной усмешки в глазах Диониса как не бывало. На мгновение небо над нами полыхнуло белизной.

– Ты говоришь откровенно, – сказал он глухо. – Позволь и мне ответить так же. Ты пожалеешь об этих словах, Персей, царь Аргоса. Изгоняешь олимпийца, отворачиваешься от собственного брата. Презираешь вино и истину, которую оно несет в себе. Оскорбления твои жалки и слабосильны, как и ты сам, но стоящие за ними намерения ранят глубоко. Обещаю, придет время, и ты захочешь забрать свои слова назад.

Сделав разворот, стражники сомкнули ряды вокруг Персея, и все они зашагали обратно к огромным сияющим воротам. Но когда приблизились к ним, Персей не сдержал досады и резко обернулся.

– Прочь, Дионис!

Крик его преодолел разделявшее нас пространство. Эхом отразился от высоких стен и гор, пошел гулять по долине. Бронзовые ворота захлопнулись за ними с громким лязгом, и я вздрогнула.