Вернулись к испытанному армянскому коньяку.

Бесполезно.

Тут еще поползли слухи, что мичуринско-лысенковский метод, по которому выращивали кадры для республик, признан ложным.

Нет, такая информация гуляла и раньше. Но тогда шла она с Лубянки и была рассчитана на Запад; для отвода глаз даже реабилитировали генетику и вернули ее во всякие НИИ и университеты. А настоящих мичуринцев и лысенковцев – засекретили, оборудовали им под ВДНХ подземный павильон-лабораторию. В лаборатории остро и сладко пахло навозом, из стеклянных оранжерей доносилось бормотание на всех языках братских народов СССР. Елочки, фикусы и даже пальмы подвергались яровизации и круглогодично плодоносили нацкадрами. Дозревали первые и третьи секретари, народные писатели, ударники и ударницы… Через павильон «Космос» эту нацпродукцию вывозили по ночам на площадку, откуда особая модель Ил-62 с бесшумным вертикальным взлетом, днем изображавшая экспонат, развозила ее по республикам и автономным областям. Перед этим нацпродукты сортировали. Ударников и академиков местных академий наук отделяли под наркозом от плодоножки, а секретарей так и оставляли на ней, чтобы не проявляли на местах излишней самодеятельности и сепаратизма.

Теперь оказывалось, что метод гибридизации, на котором строилась национальная политика, был неверным. В республиканском ЦК ломали голову, глотали анальгин и в десятый раз перечитывали «Белые одежды» Дудинцева.

А недозревший, зеленоватый Дада ощупывал высыхающую ветку и мучился бессонницей. Несколько раз уже звонили в Москву, чтобы проконсультировали, как самим обрезать плодоножку. «Без паники, – отвечала Москва. – Мы тут новый союзный договор готовим…»

«Не верю, – говорил Дада, раскачиваясь над ковровой дорожкой. – Верю… Не верю…»

Москвича дернули в два часа ночи.

Шелестел дождь, у подъезда урчала «Волга».

«Дедушке плохо!»

«Я должен почистить зубы!» – Москвич рывком надел брюки; рядом, торжественно держа галстук, стояла мать.

«Там почистите!»

Не раскрывая зонтов, добежали до машины.

Хлопнула дверь, фары мазнули по детской площадке.

«Запишите: улучшить жилищные условия!» – продиктовал один из ночных гостей.

Москвич стал делать упражнения для языка: напрячь – расслабить.

Напрячь! Расслабить! Свернули на Ленина. Напрячь…

Второе упражнение, «лодочку», сделать не успел.

Зубы почистить тоже и не дали.