«Какие вам зубы? Состояние критическое!»

Тело лежало в полутемном кабинете.

Лицом вниз, на ковре, под кадкой с голубой елью. Кадка была забрызгана кровью или какой-то другой гадостью. На спине темнела дыра. Из дыры торчал остаток ветки со слипшейся хвоей.

«Вот, как узнал про Беловежское соглашение… Ветка сразу р-раз!»

Рядом сидел врач и заматывал дрожащими руками фонендоскоп.

«Здесь нужен ботаник. – Врач поднялся. – Как человек, он фактически…»

«Ботаник уже был», – кивнули в сторону соседнего кабинета, откуда доносился плач.

Москвич склонился над телом.

Поднял голову:

«Очень прошу всех выйти».

Повисло молчание.

Начали выходить. Один за другим, соблюдая субординацию.

Один, лысоватый, задержался в проеме:

«Я…»

«Я попросил всех».

Проем опустел.

Москвич пролез ладонью под тело, расстегнул ему брюки.

Приспустил. Тело было холодным. Приподнял, как куклу, перетащил на диван.

Сдул со лба челку, чтобы не мешала работать.