На кухне сидел новый муж, уроженец Средней Азии, и пил чай; чуть подальше сидели его дядя в кожаной куртке, земляк с густой щетиной и два молодых человека неизвестного назначения. Всё это молчало и тихо переговаривалось, привыкая к новому месту; к вечеру привыкло, стало что-то жарить и включать музыку. Кошка пряталась у них в комнате. «Это ненадолго, – говорила жена. – Через три года ей обычно это надоедает».

Он промолчал, чтобы не травмировать ее: они ждали ребенка. Это тоже выяснилось внезапно, и в голове от всего этого стоял грохот и липкий туман. Он вышел на кухню, на плите что-то шумело, на полу лежали матрасы, на них спали люди. Теща сидела за столом в халате жены. «Учись, – мотнула головой в сторону плиты. – Сами готовят!»

Начались дожди.

Был месяц пустоты, стихи ушли из него. Новый тещин муж и его люди по утрам уезжали на объект, вечером готовили на кухне странное и вкусное. Теща пила с ними чай. А стихов не было. «Погладь», – говорила жена, подставляя округлявшийся живот, он гладил и ничего не чувствовал.

Не выдержав, он позвонил в «Сальери».

Долгие гудки, шум спускаемой воды за стеной, шум дождя за окнами. «Оставайтесь на линии. Ваш звонок очень важен для нас».

Через два дня позвонили сами: «Мы в курсе, всё идет по плану». Он хотел спросить, по какому, но они уже положили трубку.

Тещин муж устроил его к какому-то своему родственнику в кафе. Там его поставили за прилавок и заставили улыбаться. Через три недели он сбежал оттуда.

Однажды утром он проснулся от слабого толчка. Он взял со стола блокнот, куда жена записывала, что нужно купить, вытряс из куртки ручку. Полистал, нашел пустую страницу.

«Когда качаются деревья, Из них ближайшее одно Гигантской веткой сельдерея Играет в небе голубом. И ветер заползает в окна И занавесей рвет волокна…»

Вернул блокнот на стол, натянул трико. По коридору двигалась теща, он быстро обнял ее, отпустил и скрылся в ванной. Теща постояла пару минут, прислушиваясь к звукам воды, качнула головой и пошла дальше.

На следующий день ему звонили.

«Ну вот, уже лучше. Давно пора было записывать, зря вы бумаги боялись. Некоторое однообразие, конечно, еще чувствуется… Четырехстопный ямб, перекрестная рифма… Но мы над этим работаем».

Стихи шли, блокнот был исписан, потом второй. Стал набирать их на компьютере: теща подкинула, бывшие друзья собрали.

Позвонили из «Сальери», поздравили: его стихи приняты в журнал, и не местный, а сразу московский. Он гулял вокруг кладбища. Люди, собаки и птицы – всё выглядело как-то празднично.

Купил кошке ее любимый корм. На деньги жены, своих у него пока не было, но скоро, конечно, будут.