Как правило, сцена в театрах была длинной и узкой, размером примерно 120 на 24 фута, и при этом приподнятой только на три фута над орхестрой, где мог танцевать и выступать хор[335]. В заднике сцены, жестко закрепленном и расписанном под фасад дворца, имелись три двери и украшения в виде колонн и ниш для неизбежных статуй муз, Аполлона и тому подобных божеств. Большой занавес, который не опускался сверху, но выкатывался из-за сцены, открывал наиболее популярные спектакли, которые разыгрывались на этой сцене. Уже давно Гораций выражал недовольство тем, что римские зрители могут разойтись неудовлетворенными, если в постановке не будет показан «медведь либо же поединок боксеров».
Однако существовали два типа представлений, которые наверняка могли привлечь настоящих театралов в гораздо большей степени, чем эти весьма дешевые сценические уловки, – это были миманс и пантомима.
Миманс: характерная игра. Миманс являлся исконно латинским видом искусства, хотя, безусловно, нечто подобное имелось и в греческой «новой комедии». Здесь была представлена повседневная жизнь без актерских масок и котурн; зрелища всегда вульгарны, порой даже непристойны, а по своему характеру близки к бурному фарсу; диалоги чрезвычайно грубы, да и ситуации вполне соответствовали языку. Актеры были одеты в шутовские костюмы, всегда до предела гротескные, а наряду со старшим
Другие роли исполняли женщины, которым было запрещено появляться на сцене в «законных» трагедиях и комедиях. Часто танцы и позы, которые принимали эти актрисы, оказывались неописуемо вульгарными, и их репутация женщин легкого поведения была вполне установившейся. Благодаря этому их присутствие привлекало в театр неоперившуюся молодежь, и любовные связи с актрисами считались совершенно нормальными для молодых людей. Однажды Цицерон защищал в качестве адвоката довольно скромного клиента, некоего Планка. «Он обвиняется в том, что сбежал от актрисы? – вопрошал адвокат. – Но разве это не