— Рыжий, помнишь, дети когда-то говорили — слабоумие и отвага? — спросил Ит. Самолеты, которые они отвели на всякий случай на порядочное расстояние от береговой линии, поднимались по спирали к ночному небу.

— Это не дети говорили. Это я говорил, когда три идиота малолетних на крыше высотки пикник устроили, — ответил Скрипач. — Им лет по двенадцать было, кажется.

— А, ну или ты говорил, — согласился Ит. — Так, поднимаем угол.

— Ты на сколько градусов хочешь?

— Давай еще пять прибавим, — предложил Ит. — У меня какое-то странное…

— Ой, перестань ты про свои ощущения! — рассердился Скрипач. — У меня голова разболелась, как не знаю что, а ты про ощущения опять!

— У тебя тоже? — удивился Ит. У него самого уже минут десять как начала болеть голова, сперва почти незаметно, но теперь боль усилилась.

— А, тогда про ощущения понятно, — заметил Скрипач. — Может, на кислород уже?

— Рано. Позже.

Еще до начала всей операции они заказали у трансфигураторов пару баллонов, и заранее установили их в кабинах. На всякий случай. Кто знает, что там, в этом небе…

— Две капсулы минус, — сообщил через некоторое время Скрипач. — У тебя как?

— Тоже. Заменяем.

Левой рукой, правой придерживая руль — дотянуться до капсул, и вынуть. Потом достать из сумки новые, и поставить на места. А израсходованные в сумку. Потому что нечего им по кабине просто так мотаться.

— Готово, — отрапортовал Скрипач.

— Готово, — отозвался Ит. — Слушай, как голова?

— Вроде получше. По ощущению было… блин, словно пилили, — пожаловался Скрипач. — Сейчас уже почти не болит.

Ит прислушался к ощущениям. Действительно, боль почти прошла, только немного ныли виски. Ерунда.

— И у меня, — сказал он.

Бархатно-черное, до слёз прозрачное небо — и звезды стали словно бы немного ближе, или это только кажется? Ит приподнял очки, вгляделся. Нет, не кажется. Сколько там высоты уже? Пять тысяч? И еще две капсулы быстро уходят в минус. Ладно…

— Рыжий, давай маски, и угол на семь градусов, — скомандовал он.