Хотя мне не удалось обнаружить сопоставимые статистические данные по Буковине, несомненно, что и там проводилась та же политика систематического вытеснения из местной экономики жителей иного этнического происхождения, в первую очередь украинцев, – по крайней мере до назначения губернатором генерала Александру Дрэгэлина в марте 1943 г. Эта политика была поводом для многочисленных жалоб немецким властям со стороны местных украинцев. В ответ на эти жалобы губернатор К. Калотеску 24 октября 1941 г. пояснял, что «устранение украинцев из торговли и промышленности и т. д. не представляет собой гонений на них <…>, но если проводить румынизацию, то вполне естественно, что ее необходимо проводить в первую очередь для румын»[949].

Бывшее имущество евреев и немцев в провинциях, как и в остальной Румынии, предоставлялось в пользование только этническим румынам – путем либо распродажи, либо сдачи в аренду на публичных аукционах, либо, чаще всего, решением местной администрации. Претенденты на такое имущество в Бессарабии должны были представить справку из полиции о поведении во время советской оккупации и о политической благонадежности в целом. Достаточно было туманного, не подающегося проверке подозрения со стороны полицейского, согласно которому, хотя «не было установлено, <…> что [данное лицо] открыто проявляло свою враждебность к румынскому государству, но, по имеющейся информации, оно может питать коммунистические идеи», или что «румынские чувства [данного претендента] оставляют желать лучшего», чтобы лишиться права на получение части трофеев, которое имели лишь лояльные этнические румыны[950].

Сдача в концессию этого имущества не принесла ожидаемых поступлений в провинциальные бюджеты, поскольку власти постоянно сталкивались с трудностями сбора причитающихся за концессию платежей[951]. Даже конфискация имущества депортированных за Днестр евреев не дала ожидаемого результата. Как пояснил в своем докладе от конца ноября 1941 г. младший лейтенант Иоан Смегнер, ответственный за инвентаризацию конфискованных у евреев ценностей на контрольном пункте Атаки, все эти ценности – «несколько десятков вагонов» – хранились «в ненадлежащих для их сохранности условиях», в результате чего они отсырели, «сгнили и испортились»[952]. Когда в декабре 1943 г. администрация Буковины представила доклад о состоянии «оставшихся от евреев» ценностей, она использовала такие же и даже более жесткие выражения: ценности «на миллиардные суммы были разграблены, недвижимость разрушена», сданное в аренду имущество «приведено в состояние негодности» и т. д.[953]