Сбор этих данных закончился в августе 1943 г. Согласно этой статистике, общая стоимость коммерческих и промышленных предприятий Румынии на тот момент составляла 76 521557 414 леев, из которых 37 401565 462 лея, т. е. меньше половины, принадлежали этническим румынам[930]. Легко себе представить, какое разочарование должны были чувствовать румынские националисты при оглашении этих цифр, после трех лет диктаторского режима, объявившего тотальную румынизацию национальной экономики своим приоритетом, и это в чрезвычайно благоприятном, по их собственному признанию, международном климате. На тот момент цель была столь же далека, как и в момент провозглашения «очищения» главным приоритетом внутренней политики.

Попытки вывести румынизацию за рамки «еврейского вопроса» и распространить ее на всех румынских граждан иного этнического происхождения создали новую проблему для румынских политических руководителей: надо было установить критерии определения румынской этничности. Срочности проблеме добавляло то обстоятельство, что экспроприированное у евреев имущество (недвижимость в сельской местности и в городах, предприятия по переработке пищевых продуктов и деревообрабатывающей промышленности и др.) следовало передать в управление и собственность исключительно этнических румын[931]. И действительно, все участники публичных аукционов по распродаже этих имуществ были обязаны представить выданную местными властями справку об этническом происхождении. Парадокс же состоял в том, что ни органы, уполномоченные выдавать такие документы, ни критерии определения этничности не были законодательно определены[932].

Хотя министерство юстиции еще 20 марта 1941 г. докладывало, что разрабатывает законопроект, который должен был содержать ясные критерии румынской этничности, оно столкнулось с непреодолимыми препятствиями[933]. Изданная в 1941 г. брошюра Еуджена Димитрие Петита, советника Высшей апелляционной палаты в Бухаресте, возможно, причастного к редактированию данного законопроекта, озаглавленная «Этническое происхождение», дает ясное представление о том, с какого рода трудностями пришлось встретиться румынским юристам, занимавшимся данной проблемой. Е. Д. Петит начал с утверждения, что отныне этническое происхождение будет лейтмотивом румынского законодательства и что этничность была «физиологической реальностью». Однако вслед за тем он признал, что проблема, которая первоначально казалась ему очень простой, на деле оказалась очень сложной[934]. Во-первых, румыны не были «чистой расой», а скорее смесью даков, римлян и славян (в подтверждение этого тезиса Е. Д. Петит процитировал историка Константина К. Джуреску). Следовательно, «лицом румынского этнического происхождения является тот, в жилах которого течет смесь дако-римско-славянской крови, с преобладанием первых двух»[935]. Ввиду сказанного, индивид, один из родителей которого был этническим румыном, а другой, скажем, французом (как, похоже, обстояло дело с самим Е. Д. Петитом, если судить по его фамилии) или итальянцем, был этническим румыном, поскольку как французы, так и итальянцы были потомками римлян. Аналогичным образом лицо, рожденное от брака этнического славянина и этнического румына, было тоже румынского происхождения. Даже примесь татарской или греческой крови не лишала индивида статуса этнического румына, поскольку многие румынские бояре имели татарские или греческие корни, что не мешало им способствовать прогрессу румынской нации. Единственными румынскими гражданами иного этнического происхождения были те, у кого была примесь еврейской и венгерской крови. Но как можно было обнаружить подобную примесь? Фамилии не очень в этом помогали, поскольку многие румыны иного этнического происхождения сменили свои фамилии, а многие этнические румыны носили фамилии нерумынского звучания. Вдобавок систематическая запись актов гражданского состояния началась в Румынии лишь в 1865 г., что практически исключало возможность составления пространных генеалогий. Хотя Е. Д. Петит и пытался утверждать, что проблема всё же была разрешима, на практике он ограничивался рекомендацией, чтобы лицу, настаивавшему на своем румынском происхождении, предоставлялась возможность предъявить «все доказательства» такового, и чтобы одновременно прокуроры были обязаны «рассматривать все доносы» на лиц, подозревавшихся в подделке справок о румынской этнической принадлежности путем фальсификаций[936]. Очевидно, что такие рекомендации ни в малейшей мере не проясняли критериев этнического происхождения.