ЕЦ: Сначала «Защитник Седов» произвел шоковое впечатление на «Мосфильме», и с ним просто не знали, что делать. Но потом Андрей Смирнов, который был художественным руководителем у меня и председателем приемной комиссии, показал фильм Элему Климову. Климов стал его демонстрировать на разных кинофестивалях. Я ничего этого не знал, и мне никто об этом ничего не сообщал.
ЕЦ:В конце сентября 1988 года картина получила сразу две награды на кинофестивале в Мангейме – специальный приз жюри и приз FIPRESCI. А дальше фильм оказался в Киеве на фестивале «Молодость», где получил гран-при, а также был на фестивале «Арсенал» в Риге, где не получил ничего. Я думаю, это связано с тем, что его никто не увидел: в зале было пять человек, включая меня, фотографа Николая Гнасюка, его жену Надежду Майданскую, кинокритика и уборщицу со шваброй.
ЛН: Но, насколько я знаю, на «Арсенале» же тогда случайным образом выбирался лауреат…
ЛН:ЕЦ: Лауреат действительно выбирался тогда, в 1988 году, случайным образом, но просто дело в том, что на этом фестивале были фильмы Тарковского, Параджанова, Кайдановского, Годара, Руиса, Белы Тарра и моя. Сравните весовые категории. А на фестиваль с ретроспективой приезжал Жан-Люк Годар. Моя картина просто как-то затерялась.
ЕЦ:Потом, благодаря секретарю Элема Климова Раисе Фоминой, фильм попал в конкурс Британской Академии. И, к моему невероятному удивлению, картина получила приз BAFTA, то есть Британский киноинститут признал ее лучшим фильмом года в разделе короткометражного кино. Я оказался в Лондоне на одной сцене с Луи Малем, Беном Кингсли, Бернардо Бертолуччи, Билли Августом, Джоном Клизом и Терри Гиллиамом. В общем, я попал в потрясающую компанию. На следующий день после церемонии был завтрак и фотографирование с принцессой Анной, которая являлась патроном этого конкурса, а я рано утром уже летел в самолете в родное отечество, потому что у меня был такой билет.
ЛН: А вы там не думали остаться за рубежом?
ЛН:ЕЦ: Нет, я никогда не думал остаться там, хотя многие мне задавали такой вопрос.
ЕЦ:ЛН: А потом ведь у вас была «Повесть непогашенной луны», а которой совершенно запредельная, на мой взгляд, идея с Виктором Проскуриным в роли Сталина. Как она возникла? Расскажите, пожалуйста, про этот фильм.
ЛН:ЕЦ: Я работал на картине Эльдара Александровича Рязанова «Жестокий романс», где Витя играл одну из центральных ролей. И в какой-то момент я посмотрел на него и увидел, что он похож на Сталина.
ЕЦ:Сталин очень трепетно и внимательно относился к исполнителям его роли в кино. В жизни он был маленький, с усохшей рукой, на ногах у него было по шесть пальцев – на Кавказе это считается признаком шайтана, то есть дьявола, потому он не любил снимать сапоги. Он был рябым… В хронике, которая теперь доступна, можно видеть, что у него лицо было изъедено оспинами в детстве. Он был рыжий или рыжеватый, скорее. При этом почти везде Сталина изображали брюнетом огромного роста, с широкими плечами, с развернутой грудью…