С противоположной стороны комнаты он видит отца Эмиля, который сидит в своей узкой постели, опираясь спиной о подушку. Он пишет письмо на маленькой письменной подставке.

– Антон. Проснулся.

Антон хлопает себя по лбу, сбитый с толку густым туманом, царящим в его мыслях.

– Сколько я проспал?

– Целый день и половину следующего.

Так долго? Антон резко садится – слишком резко. Он стонет от боли во всем теле, одеревеневшем и ноющем от недели тяжелой работы, от ночей их безумного бунта.

– Легче, – инструктирует его Эмиль. – Двигайся медленно. Поверь мне я, похоже, уже прошел через самую сильную боль.

– Элизабет и дети сейчас уже должны быть у моей сестры.

Как узнать это наверняка? Ему нужно вернуться в коттедж за фермерским домом фрау Гертц – только туда мог прийти почтальон с письмом от них. Но мысль о том, чтобы войти сейчас в пустой коттедж, где не осталось ничего, что он любит, слишком болезненна.

– Я тоже спал, – говорит Эмиль, на миг отрывая взгляд от своего письма. – Почти так же долго, как ты. Соседи забеспокоились и пришли стучать в дверь. Я сказал им, что простыл и велел держаться на расстоянии, чтобы не разносить заразу. Это должно объяснить мою неразговорчивость и мое отсутствие. Да и от тебя отвлечь.

Эмиль заканчивает письмо, запечатывает конверт и надписывает на нем адрес, медленно, без всякой спешки. Затем он поднимается – плавно – и берет что-то со стола.

– Письмо для тебя. Я отправил друга заглянуть к фрау Гертц. Она сохранила это, на случай, если ты когда-нибудь вернешься. Я положил твои очки вон туда, на маленький стульчик возле твоей раскладушки.

Адрес на письме написан рукой Аниты, ошибиться невозможно. Он поспешно открывает его, снедаемой жаждой узнать новости, и откидывается на кушетке.

Дорогой младший брат! Я была счастлива встретить твою Элизабет и детей, когда они постучали в мою дверь. Она передала мне твою записку. Тебе не нужно извиняться за то, что удивил меня таким образом, и не следует чувствовать себя в чем-либо виноватым. Конечно, я приму твою семью, Антон, и дам им всю заботу и защиту, на какие я способна. Мы разместились без особой роскоши – Элизабет спит со мной в кровати, Альберту достался диван, а Пол и Мария спят на полу. Но нам уютно и никогда не бывает одиноко. Я думаю, это можно счесть благословением в такие времена. Твои дети уже дороги мне; я люблю их так сильно, как если бы знала малышей с самого их рождения. Я никогда не собиралась стать тетей, но теперь, когда я ей сделалась, я этому рада. Элизабет хочет написать тебе, но, видишь ли, она так грустит. Она все время плачет – я рассказываю тебе это не для того, чтобы причинить боль, а только чтобы ты знал, как сильно она тебя любит. Я прослежу, чтобы она сама тебе написала поскорее, и у тебя будет весточка напрямую от твоей жены. Я поняла из твоего письма и из того немногого, что рассказала Элизабет, что стряслась какая-то страшная беда. Мне не нравится думать о том, что мой младший братик в такой беде. Но что бы ни случилось, что бы ты ни сделал, я знаю, что сделал ты это от чистого сердца и ради благой цели. Не беспокойся о своей семье, Антон, что бы там ни случилось дальше. Я буду заботиться о них и любить их, даже если настанет день, когда ты сам этого не сможешь. Мы встретимся снова, брат, в этой жизни или в другой. С любовью, Анита