Сражение уже началось. Говорят, что Бонапарт сам выпалил из первой пушки, но это сомнительно; известно только, что он находился в таком месте, откуда видна была вся долина, и пробыл там до тех пор, как остались ему две крайности: смерть или поспешное бегство. Первым постом его была обсерватория, построенная в густом лесу во время снятия с сего места тригонометрического плана, сделанного по повелению нидерландского короля еще за несколько недель до сражения; после он находился на возвышении впереди Альянса и, наконец, у подошвы горы на Брюссельской дороге. За ним следовал штаб-майор и особенный эскадрон, назначенный для охранения его особы. Под ним командовали Сульт, Ней и другие отличные начальники; но он сам отдавал все приказания и принимал все донесения.

Тучи кавалерии, сгустившиеся на горизонте со стороны Бель-Альянса, тогда начали приближаться. Один из наших лучших и храбрейших офицеров признавался мне, что он несколько упал духом, когда, обращая взоры свои вокруг, заметил, сколь малым было число войск, собственно принадлежащих Великобритании, и вспомнил неблагоприятные обстоятельства, которым наши солдаты были подвержены. Один случай снова ободрил его: проезжавший мимо адъютант, отдавая нужные приказания, заметил одному гвардейскому батальону, чтобы он берег выстрелы до тех пор, как неприятель приблизится на малое расстояние. «Не беспокойтесь о нас, – отвечал старый солдат из средины строя, – не беспокойтесь, сударь, мы знаем свое дело». «С сей минуты, – сказал мне неустрашимый друг мой, – я уверился, что сердца солдат воодушевлены истинным мужеством и что на поле сражения они легко могли потерять жизнь, но никогда честь». Спустя несколько минут началась беспримерная битва.

Первая атака французов, как предуведомил беглый роялист, устремлена была на правое крыло наше, именно на Угумонский пост и большую Нивельскую дорогу. Один взгляд, брошенный на карту, тотчас покажет, что, овладев сим постом с помощью артиллерии, французы могли бы устремиться на центр нашей линии, особенно если бы Угумон взят был в то же время. Они успели только вполовину на сем последнем пункте: ярость нападения была столь сильна, что Нассау-Уссингенский корпус стрелков, которому вверен был Угумонский лес, оставил сию часть поста; и самый замок не уцелел бы без мужественного сопротивления и необоримой храбрости защищавших оный. Полковник Доннелл, брат нашего шефа хайлендеров Гленгарри, принужден был сражаться грудь в грудь против нападающих и одолжен собственной силе своей, не менее как и храбрости, тем успехом, с каким исполнил он опасное поручение – удержать неприятеля. Испанский генерал дон Мигель Алава вместе со своими адъютантами старался собрать рассеявшихся стрелков нассаусских; особо дон Никола де Менвизри отличился своей деятельностью. «Что бы могли сделать испанцы, – спросил князь, отличный умом и храбростью, а также и опытностью, которую явил он во время Испанской войны, – дон Мигель, в таком огне?» – «По крайней мере, – отвечал кастилец, – они не обратились бы в бегство, не увидев неприятеля, как то сделали некоторые из подданных вашего батюшки».