Когда назавтра Ахилл входил в школу, до утреннего урока с десятиклассниками оставалось минут двадцать. Как всегда, он шел в свою комнатку позади музыкального класса, где готовил все необходимое для занятий. Болела голова. Школьный вестибюль был пустынен, и Ахилл едва не отпрянул от неожиданности, когда из-за колонны кто-то кинулся к нему.

— Михал Ильич, это я, здравствуйте. — С Ахиллом рядом зашагал Дифур — десятиклассник, прозванный так за скорость, с какой он решал дифференциальные уравнения. Возбужденно, быстро, вполголоса он говорил: — Не идите в свой кабинет. Там на дверях записка. Они вас не хотят пускать к нам. Идите сейчас через физику, через комнату Вадим Сергеича. Мы с ним договорились, он сейчас у себя сидит. А от него, через вашу комнату — в класс, сразу после звонка. Не выходите за угол, они уже вас там ждут — Сталинист и директор. Мы хотим, чтобы был урок. Я от всего класса. Мы все вас ждем. Хорошо? Стойте, стойте! — Дифур аж схватил Ахилла за рукав, когда они оказались у двери с надписью «Кабинет физики». — Не идите дальше, ну пожалуйста! — умоляюще зашептал Дифур. — Они уже прямо тут! Входите — и кранты! Они не усекут!

План ребят был основан на том, что два класса, физический и музыкальный, примыкали друг к другу в том месте, где школьный коридор поворачивал под прямым углом. А само угловое пространство двух помещений занимали комнаты учителей — физики и музыки. В свое время это была одна комната, целиком принадлежавшая физику, потом, когда Ахилл стал развивать свою активность, он уговорил хозяина физкомнаты отдать ему часть своего владения. Возведена была в комнате тонкая перегородка, и в образовавшемся закуте пробили двери — одну в коридор, одну в музыкальный класс и одну в самой перегородке, между комнатами Ахилла и физика. Эта последняя дверь обычно не запиралась — и потому, что Ахилл мог всегда обратиться к соседу за проводком и за крокодильчиком, и потому, что был он с физиком Вадимом Сдобиным в отношениях очень дружественных. Сдобин был некогда изгнан из Дубны за подписантство, и доступ в академические институты ему был закрыт. Он подрабатывал, то реферируя в журналах, то консультируя аспирантов, а главное, работая за них: писал диссертации. Когда же удалось устроиться сюда, в спецшколу, впервые за много лет ожил: не только с вдохновением стал учить, но и взялся снова за науку, начал публиковать статьи и вновь обрел авторитет в кругах физиков-теоретиков.

Увидав вошедшего к нему Ахилла, Вадим прежде всего запер закрывшуюся за ним дверь и только потом поздоровался, пожав его руку.