— Шарлотта! Заходите. — Я села в одно из кожных кресел, а Марин встала, обошла стол и прислонилась к нему. — Вы говорили с Саттон?

— Да, я… в растерянности.

— Представляю.

— Шон сейчас дома! — выпалила я. — Мы пытаемся выработать график, чтобы вместе заботиться о девочках.

— Похоже на крайне зрелое решение.

Я посмотрела на нее:

— Я тоскую по нему, когда он стоит в двух футах от меня, а не когда его нет в доме, как так?

— Вы скучаете не по нему, а по самой идее того, какой она могла быть.

— Он, — поправила я, и Марин заморгала.

— Верно, — сказала она. — Конечно.

Я замешкалась:

— Знаю, что сейчас у вас приемные часы и все такое, но не хотите выпить со мной кофе? Можем сделать вид, что это встреча адвоката и клиента…

— Это и есть встреча адвоката и клиента, Шарлотта, — сдержанно сказала Марин. — Я не ваш друг… я ваш адвокат, а это, честно говоря, требует того, чтобы я закрыла глаза на личные чувства.

По моей шее поползла горячая волна.

— Почему? Что я вам такого сделала?

— Не вы, — возразила Марин; казалось, ей очень неловко. — Просто… это не тот иск, который лично я смогла бы вынести.

Мой собственный адвокат считала, что я не должна подавать иск о неправомерном рождении?

— Я не говорю, что у вас нет шанса выиграть дело, — пояснила она, будто услышала мои мысли. — Просто хочу сказать, что с моральной — и философской — точки зрения я понимаю, что творится с вашим мужем.

Я встала, потрясенная ее словами:

— Не могу поверить, что спорю со своим же адвокатом о справедливости и ответственности. Возможно, мне стоило обратиться в другую фирму.