На всем будет лежать тень Каунасского гетто, куда фашисты загнали евреев, в том числе его родителей с шестинедельным малышом. Я была в Каунасе, видела IX форт, где расстреливали обитателей гетто (из 37 тысяч каунасских евреев осталось в живых только три тысячи). Этого не забудешь.

В документальном фильме «Путешествие к началу жизни», снятом к 75-летию Камы Гинкаса и 7 мая показанном на канале КУЛЬТУРА, можно видеть тот мост, через который должны были перебежать родители Камы, чтобы найти убежище в литовской семье.

Значит, не все литовцы евреев убивали! Знаю, что сейчас в Литве почти не осталось «литваков» — евреев, живших на этой земле с давних времен. Их потомки разбрелись по миру, кто в Америке, кто в Израиле, кто в Бразилии.

Мне представляется, что с их уходом что-то очень важное ушло из жизни Литвы, какая-то необходимая краска, без которой пейзаж неполон.

Кама Гинкас, потомок «литваков», эмигрантом не сделался, уехал из Литвы в Питер, учился у Товстоногова, где встретился с Генриеттой Яновской, ставшей женой, сподвижницей и «талисманом», потом работал в Красноярском Тюзе.

Интересно, что там он был Главным, а она его помощницей, ставящим режиссером. Но похоже, что такая конфигурация не могла удовлетворить их обоих. Для них оптимальна ситуация, когда административными делами занимается она, а он занят исключительно творчеством. Сегодня Генриетта Наумовна — главный режиссер Московского Тюза, а Кама Гинкас работает под ее прикрытием, ставит, ищет, творит…

Если вернуться к нашему определению личности Камы Гинкаса, то меня совсем не удивляет соседство двух таких разных его характеристик. Артист Валерий Баринов: «Он всегда бодр, весел, не повышает голоса, ко всему относится с иронией и юмором». И вторая, данная самим Гинкасом: «Меня все отвлекает, я вспыльчив, мгновенно завожусь». Уверена, что правда — там, и там.

Этот режиссер долго считался «неперспективным неудачником», его судьба переломилась, когда молодость была позади, но переломилась сразу и пошла по восходящей. И однако в фильме о себе, придя на кладбище, где лежит его отец, он говорит поразившие меня слова: «Может быть, это самое лучшее место в моей жизни». Режиссер, ставящий целью на театре «рождение чего-то живого», любит кладбище… Парадокс?

И представляется мне, что недаром спектакли этого мастера балансируют между двумя полюсами — жизнью и смертью. Недаром он хочет «вырвать зрителя из суеты, повернуть их к вопросам экзистенциальным».

Не так много видела я спектаклей этого режиссера. Очень понравилась «Дама с собачкой», увиденная мною в Бостоне.