В «Линии жизни» Вишневская признается, что в юности обожала Клавдию Шульженко, ходила на все ее концерты по три раза, чтобы запомнить ее песни… Я подумала, что не стыдно брать уроки у такой редкой исполнительницы, какой была Шульженко, но скажите, многие ли из нынешних корифеев «опустились» бы до той откровенности, что позволила себе Вишневская, эта прямая и взбалмошная, упрямая и гордая оперная примадонна?
Гордая — о да. Прочитала в одной статье о ней, что она боялась Шостаковича, так как не могла им властвовать, как властвовала Ростроповичем. Смешно это. И Ростропович подчинялся вовсе не «сильной женщине», а любимой жене, которую полюбил с первого взгляда и увел от мужа…
Что до Шостаковича… О нем в своей талантливейшей автобиографической книге «Галина» и в передачах по ТВ Галина Павловна всегда говорила с большим пиететом. На «Линии жизни» сказала, что не понимает, как могла когда-то спорить с этим гением, сейчас бы просто стояла перед ним на коленях… Когда кто-то из публики спросил, кого из великих ей довелось узнать, она, знавшая Бриттена, певшая на лучших сценах с величайшими певцами, такими, как Франко Корелли, назвала одного Дмитрия Шостаковича.
Завораживала она своим пением. Однажды заворожила немолодую больную поэтессу, лежащую в больнице. Та услышала в ее исполнении «Бахиану» Виллы Лобоса и написала стихи о поразившем ее голосе.
Слушая пение
Борис Эйфман: «А душу можно ль рассказать?»
Борис Эйфман: «А душу можно ль рассказать?»
Его семидесятилетие начали отмечать задолго до дня рождения — родился Борис Яковлевич Эйфман 22 июля 1946 года. Но вот уже показан и двухсерийный фильм о нем («Главные слова Бориса Эйфмана», режиссер Анатолий Малкин), и два вечера подряд шли на канале КУЛЬТУРА его балеты.