Достаточно обычного здравого смысла, чтобы понять, что одно это условие делает крайне маловероятным то, чтобы полностью эгалитарная форма общежития могла когда-либо стать возможным образом жизни для большинства людей.

Обычно мы считаем утопическим то, что кажется неосуществимым в контексте той конкретной социальной системы, в которой мы живем. Поэтому мы часто злоупотребляем термином «утопический». На основании психологических, антропологических и исторических свидетельств, относящихся к феномену зависти, мы имеем право считать, что, рассматривая как утопию и свободное от зависти общество, и устранение способности и влечения к зависти, мы не становимся всего лишь жертвами близорукости, вызванной конкретной структурой нашего общества, или ограниченности нашего воображения. Такие надежды и представления действительно способны подорвать и уничтожить существующие социальные системы и их идеологии, но они совершенно неспособны стать социальной реальностью.

Возможно, утопия равенства, утопия общества, спасенного от зависти, так сильно привлекает интеллектуалов, поколение за поколением, оттого, что она обещает всегда оставаться утопией и постоянно легитимизировать новые требования. Для интеллектуала-утописта не может быть ничего хуже, чем общество, в котором не осталось того, что он мог бы подвергнуть критике[467]. Возможно, что в будущем возникнут общества, которые будут еще в большей степени учитывать интересы завистливого человека. Будут и другие, в которых он получит меньше внимания и уважения, чем в современных демократиях. Официальные реакции на реальное или предполагаемое присутствие завистников в обществе куда более разнообразны, чем базовая чувствительность к зависти, хотя, как было продемонстрировано, исторические и культурные изменения могут создать новое представление о том, что достойно зависти, и даже повлиять на среднюю интенсивность личного переживания зависти.

Глава 18. Собственность – это кража?

Глава 18. Собственность – это кража?

Социализм рассматривает себя как итоговый результат эволюции морали, а также как неизбежный ответ на те проблемы неравенства, которые возникли в основном в ходе развития современной капиталистической жизни. Его сторонникам неизвестно, что их способ рассуждений существовал и до сих пор продолжает существовать почти на всех примитивных уровнях социальной жизни и что зависть человека сильнее всего там, где все люди почти равны; призывы к перераспределению громче всего звучат тогда, когда перераспределять почти нечего.