Мишан тем не менее оставляет экономике благосостояния надежду на успех, если ее сторонники будут учитывать завистников: «На самом деле не только подоходный налог корректирует социальную зависть – эта зависть и сама уменьшается, в той степени, в какой ее вызывают скорее располагаемые, чем валовые доходы. Чем более чувствительно [т. е. более завистливо. – Г.Ш.] сообщество в этом отношении, тем сильнее должна быть выражена налоговая прогрессия для того, чтобы исправить обычные условия. В крайних случаях лишь полное равенство располагаемых доходов решает проблему взаимосвязанных функций благосостояния. Природа вещей такова, что столь радикальный институт более вероятно встретить в богатом, а не в бедном обществе»[472].

В своих заметках Мишан обсуждает гипотезу о том, что «альтруистическая» взаимная связь (радость от благополучия другого) может увеличить общественное благосостояние. Он называет «эгоистической взаимной связью» противоположное состояние (злобу от благополучия другого), т. е. зависть. Мишан отвергает эту гипотезу, замечая: «Если меня радует мысль о людях с более высокими доходами или о людях с растущими доходами, то меня должны печалить рассуждения о людях с более низкими или падающими доходами».

Тут в экономике благосостояния проявляются «угрызения социальной совести», которые мы уже подробно обсуждали. Мишан считает, что результат этих двух взаимосвязей, различающийся для каждого индивида, зависит от такого количества факторов, что сложно решить, в какой ситуации он чувствует себя более счастливым. Концепт умиротворения зависти, столь важный для нашей теории, почти дословно появляется в следующем рассуждении Мишана:

«Можно представить себе общество, где взаимная зависть не такова, чтобы накладывать какие-либо ограничения на рост общего продукта. Таким образом, мы можем представить себе увеличение продукта по мере внедрения технологических улучшений, что допустимо при условии, что дополнительного продукта достаточно для того, чтобы компенсировать любые связанные с этим дополнительные факторы и успокоить дополнительно сгенерированную зависть. Дополнительная зависть может исходить в основном от одного человека или от одной группы лиц. Увеличение продукта можно гарантировать, однако, только до тех пор, пока эту дополнительную зависть вне зависимости от того, как она распределяется, можно с лихвой компенсировать за счет этого увеличения»[473].

Чем Мишан совершенно пренебрегает в процитированном выше анализе, так это той завистью, которую иногда можно наблюдать у посредственного работника по отношению к кому-то, кого работодатели ценят настолько, что платят ему на первый взгляд совершенно огромные деньги, хотя при существующих ставках подоходного налога в итоге у него в кармане может оказаться столько же, сколько и у человека, который ему завидует. Ведь люди завидуют также функциональной важности других в обществе, когда она подтверждается тем или иным символом. Кстати, Мишан не считает экономику благосостояния темой для серьезного научного исследования не из-за логических затруднений, но из-за того, что «вещи, от которых в итоге зависит счастье: дружба, вера, чувство прекрасного и т. п., выходят за ее пределы»[474]. Это верно. Однако мы не должны забывать о том, что поощряемое экономикой благосостояния новое поколение социальных инженеров-эгалитаристов уже предлагает уравнять и эти субъективные ценности. Я знаком с интеллектуалами, для которых невыносима мысль о том, что в идеальном обществе будут и такие люди, которые получают удовольствие только от поп-музыки, в то время как другие ценят и понимают классическую музыку. Несколько лет назад я подробно проанализировал эти проблемы[475].