— О-о?! — сказавши «а», говори уже и «б».
— Ах, боже мой… кто меня за язык тянул, — Тамара сердится на себя. — Я только завтра все выясню, поэтому, пожалуйста, потерпи. Как глупо вышло, теперь ты невесть что думать будешь.
— У-у… — хотя бы намекнула, о чем речь.
— Не волнуйся, ничего плохого, скорее, наоборот. Ну, у тебя есть хоть сколько-то терпения?
— И-и…
— Вот и хорошо.
Она поднимается на цыпочки, и мы целуемся гораздо дольше, чем Рудис смог бы выдержать. Мороз пощипывает, но не хочется отпускать Тамару.
— Над Рудисом смеялась, а у самой тоже ноги мерзнут, — Тамара бьет каблуками, один о другой, и наше объятье ослабевает.
Последнее мгновение прощания кажется самым тяжелым — кто первым отведет взгляд и повернется, чтобы уйти? Решать должна Тамара, но она не решается. Отступаем друг от друга на шаг, поднимаю ладони и шевелю кончиками пальцев — пока, пока, пока. Она, улыбаясь, машет мне в ответ, поворачивается и быстрым шагом уходит.
Жизнь не так уж плоха — только что была великолепная оперная премьера, Тамара просто красавица, даже слов не хватает. Приходят только светлые мысли, и им в такт даже иду вприпрыжку. Пальцы ног деревенеют на морозе, но это мелочь, сейчас усядемся в Рудисом в натопленной комнате за бокалом коньяка. А чего еще может желать пылинка, затерянная в бесконечных просторах космоса?
У поворота на нашу улицу меня заставляет посторониться гудящая грузовая машина с брезентовым верхом. Вглядываюсь — любопытно, куда же в такое время мчатся, кого ищут? Краем глаза замечаю, что в кабине рядом с шофером сидит соседский Петерис и, тыча пальцем в ветровое стекло, показывает, куда ехать. Кажется, меня не заметил, иначе бы помахал или даже остановился. Наверное, опять едет кутить со своей компанией. Ну, правильно, почему бы им не отметить восемнадцатое, как и мы сегодня. Все-таки латыши.
Немного выжидаю, пока машина доберется до цели. Пускай сосед со своими сначала зайдет в дом, а тогда уж и я пойду. Не дай Бог, Петерис заметит и еще станет в гости зазывать.
Что такое? Машина останавливается возле моего дома. Сзади поднимается брезентовая штора, из кузова выскакивают трое, четверо… пятеро полицейских… нет, кажется, еще больше. Темно, не будь снега, вообще ничего б не разглядел. Еще из кабины выходят — всего человек восемь, а то и десять. Насколько могу разглядеть, в руках оружие. Двое или трое, не вижу четко, топчутся у забора, а остальные бросаются во двор. Подмывает подойти и спросить, что они тут делают, однако, ноги считают по-другому — они заставляют пятиться, пока не упираюсь спиной в калитку первого дома. Куда тебя несет, псих, прячься, пока не заметили! Уматывай, тут опасно! В голове — кутерьма, однако ноги уверенно уводят меня — еще миг, и я уже сворачиваю за угол. Понятное дело, их арестуют. Не дай Бог, начнут стрелять! Этого нельзя допустить, но как? Что я могу? Повалю одного полицейского, а другой тут как тут с ружьем, и