Определенно, этот засранец пронюхал. Но как? Уж так смирно жили, страшась всего, как монашки прегрешения, и на тебе. Может, Хильда про выход Бориса не все рассказала? Пальцами нащупываю в кармане коробку папирос. Надо закурить и пораскинуть мозгами. Руки трясутся, как у старого забулдыги, спички ломаются. Спина мокрая, а все тело ходуном ходит. Это от волнения, приятель, не от мороза. Нужно еще глотнуть таблеток, чтобы отпустило. Бросаю в рот парочку, и следом — горсть снега. Что делать, куда податься? К Тамаре? Да!

Набираю скорость, но туфли жутко скользят, ноги подкашиваются, и я падаю. Ах, чтоб тебя! Подымаюсь и бреду по краю, где снег еще не стал льдом. Не получается так быстро, как хотелось бы, но вперед продвигаюсь.

Приближаясь к улице Робежу, замедляю шаг. События развиваются почти так же, как полгода назад, в июне, — я снова во фраке и снова убегаю, только теперь один. Рудис оказался по ту сторону рельсов, сейчас его впихнут в вагон для скота и увезут… Стоп! Куда я иду? Что я скажу Тамаре? Что я смотрел из-за угла и дрожал, как заплутавшая и перепуганная собака, а теперь прибежал поплакаться на ее груди? Только заставлю ее переживать без толку. Когда все выяснится, тогда уж… Может, не так все и страшно, нечего Тамару зря волновать, пусть ухаживает за малышами, пока еще… пока еще есть такая возможность. Поворачиваю обратно и прибавляю шаг.

Я устыдился того, что животный страх лишил меня ясности ума и выдержки. Как капитан тонущего корабля не имеет права покинуть палубу до того, как это сделают пассажиры и команда, так и я, хозяин дома, должен был до последнего держаться, вцепившись в дверные косяки. Господи, дай мне сил стать сильным, чтоб, не увиливая, выдержать бурю вместе с Рудисом и остальными. Только бы сейчас успеть. Смотрю на ладони — уже не так трясутся. Зато, едва донеслась пулеметная очередь, дрожь — по всему телу. Ноги опять за свое — от страха останавливаются и немеют. Будь что будет, вперед, вперед! Спотыкаясь, бегу, подошвы скользят по льду, и тут тело вскидывается вверх. Падаю на спину и остаюсь лежать. Копчик болит так сильно, что не сразу могу подняться. Пока поворачиваюсь набок, из поворота выезжает тот самый грузовик и катит в направлении центра. Кажется, что из брезентового кузова послышался крик Хильды и ругань полицейских. Приподнимаюсь с земли, машу, чтобы остановились, но шофер бросает на меня равнодушный взгляд в боковое стекло и рулит дальше, мол, не хватало поднимать на ноги какого-то пьянчугу.

Понуро плетусь вперед. Я выкрутился, но чувствую себя предателем. Могу, конечно, утешать себя, что это перст судьбы или счастливая случайность, что задержался с Тамарой. Может, Господь задумал меня спасти, может быть, и так, но от этого не легче. Жизнерадостная малышка Ребекка… что случится с ней? Если уже не случилось? Стреляли же… но, может, только палили в воздух, чтоб страху нагнать… еще недолго могу на это надеяться.