Альтернативное искусство
Альтернативное искусство
Одной из причин восторга, вызываемого выставками «капиталистического искусства», было то, что даже ленинградцы с консервативными вкусами зачастую находили советские экспозиции скучными. В 1960 году литератор А. Белинский (мечтавший вступить в Союз писателей) писал жене, что, хоть и считает выставку современной британской живописи «такой гадостью, что даже писать не хочется», выставка «Советская Россия» ему совсем не понравилась («Поразило убожество ее. Совершенно похожие друг на друга сталевары, доярки, “Юности” и “Пловчихи” – и везде серость ужасная»). Учитывая, что в Эрмитаже висели лучшие работы импрессионистов и постимпрессионистов, отдельные ленинградцы не могли не замечать, насколько замшело выглядели «звезды» местного Союза художников [Белинский 2008:436–437].[1072]
К 1970-м годам начало формироваться полноценное альтернативное художественное пространство. Скандальные успехи были обычным явлением – этому немало способствовали действия милиции, которая, как иронично вспоминал очевидец, «превращала посредственные выставки в успешные», пытаясь их подавить[1073]. Поскольку организовывать выставки в галереях и выставочных залах было сложно, один из выходов заключался в том, чтобы развешивать картины в мастерских или на частных квартирах (так называемые «квартирные выставки»)[1074]. Среди любителей альтернативной музыки не меньшей популярностью пользовались концерты-квартирники: ведь на официальных площадках в основном исполнялась эстрада (советская популярная музыка), а не рок, а попытки властей разрешить некоторые рок-группы как «вокально-инструментальные ансамбли» в определенных кругах вызывали презрение. В редких случаях, когда исполнителю с серьезным кругом поклонников разрешалось выступить с публичным концертом, для «случайных» слушателей места в зале практически не оставалось[1075].
С начала 1970-х, когда официальные площадки стали постепенно закрываться для художников и музыкантов, не состоявших в «творческих союзах», некоторые из них направили всю свою энергию в андеграунд. Однако абсолютно четкого деления на «официальное» и «неофициальное» искусство не существовало. Отдельные художники балансировали на грани. Если одни художники и фотографы даже и не думали создавать работы, которые могут пропустить на выставку или опубликовать, другие выдавали разные типы работ для разных целей. Фотограф Л. Богданов, например, возглавлял совершенно официальный фотокружок в ДК пищевиков, а среди его собственных работ были лирические пейзажи Летнего сада, которые никак нельзя было назвать подрывными. Но тот же Богданов запечатлел на своих снимках бродяг и бомжей в городе времен позднего социализма. Пьяный мужчина, едва удерживаясь на ногах, обменивается взглядами с бдительной овчаркой; бесформенные и опухшие от многолетнего пьянства лица в очереди в пивной ларек; сломанные часы с пыльным циферблатом на фасаде обветшалого дома никогда не укажут путь в светлое будущее [Вальран 2007: 143–169][1076].