Студенческие театры и профессиональные объединения тоже служили прибежищем (пусть и временным) для нетрадиционных исполнителей. Один ленинградец, родившийся в конце 1960-х, вспоминает, как М. Леонидов – впоследствии ведущий вокалист бит-группы «Секрет» – в 1983 году исполнял роль Элвиса Пресли в выпускном спектакле ЛГИТМиКа. Слухи о пародийном шоу «Ах, эти звезды» вскоре разошлись по всему городу, а билетов на студенческое кабаре было уже не достать[1082][1083]. В Доме ученых на Дворцовой набережной регулярно проводились концерты и чтения, тоже очень популярные – на них приходили не только сами ученые, но и их родственники, друзья и самые разные знакомые[1084]. На границе допустимого и недопустимого существовали целые формы искусства – например, джаз, окруженный, с тех пор как его в 1930-е объявили «буржуазным» искусством, флером запретности; при этом ведущие ленинградские джазисты – композитор и исполнитель Д. Голощекин и дирижер и создатель джаз-оркестра И. Вайнштейн – не только давали публичные концерты, но и периодически выпускали пластинки на государственной студии звукозаписи «Мелодия»[1085]. Позднее, в эпоху гласности, Голощекин открыл Государственную филармонию джазовой музыки – площадку, которая привела джаз в лоно ленинградских академических институтов, что стало важным событием в истории не только советского, но и мирового джаза[1086].
Причуды ленинградского вкуса
Причуды ленинградского вкуса
Альтернативное искусство и художественное новаторство интересовали в Ленинграде отнюдь не всех. Обращаясь в 1975 году в Управление культуры с просьбой дать разрешение исключить из репертуара пьесу «Тоот, другие и майор» венгерского драматурга И. Эркеня, директор театра писал: «Жанр и решение спектакля оказались слишком сложными для восприятия наших зрителей, неподготовленных к острому гротеску на сцене»[1087]. Общегородского мерила вкуса не существовало. Гордость за ленинградский театр в целом вовсе не обязывала посещать все или хотя бы некоторые спектакли. С одной стороны, имелись любители джаза, для которых хорошие выступления и интересные записи были на вес золота, с другой – люди, для которых даже полулегальный статус джаза не делал эту музыку удобоваримой[1088]. Некоторые ленинградцы были убеждены, что у них нет музыкального слуха, но были и другие, особенно мужчины, которым концерты казались скучными, а балет – смешным[1089].
Как и в любой другой стране, многое зависело от социального и образовательного уровня, но прямой связи со склонностью к искусствам тут не было. Среди прекрасно образованных людей попадались те, кому было не до высокой культуры[1090]. С другой стороны, многие представители рабочего класса были ее ярыми поклонниками, о чем свидетельствует жалоба, направленная в Министерство культуры в 1957 году. Ее автор, водитель такси, утверждал, что группа потенциальных пассажиров нанесла ему «оскарбление» (так!), когда он отказался везти их всех домой (по его словам, обидчики были пьяны, и их было слишком много, чтобы поместиться в такси). Интересно, что водитель сразу узнал в своих противниках актеров Пушкинского театра и использовал свои познания в драме, чтобы выставить их с худшей стороны: