Продолжали пользоваться любовью петербуржцев и кондитерские. Кафе сети «Сладкоежка» предлагали причудливые торты на заказ (так, для строительной компании № 103 был выпечен торт в виде уменьшенной копии недавно построенного жилого комплекса с крышей, покрытой глазурью из помадки), а на Пасху куличи, «освященные для вашего удобства на Страстную пятницу». Но в ассортименте кафе присутствовали и чинные фруктовые тарты, меренги, ромовые бабы и булочки с заварным кремом. Насколько компании удалось «возродить традиции дореволюционных петербургских кондитерских» (как утверждала реклама), вопрос спорный, но продукция была вкусной и пользовалась популярностью[1297].
С появлением такого количества вариантов очереди исчезли. Если в кафе было слишком много народу, можно было просто пойти в другое. Да и в остальном жить стало гораздо вольготнее, чем раньше. Заведения стали работать дольше и часто обещали работать «с полудня до последнего посетителя» (многие не закрывались как минимум до полуночи). В большинстве кафе и баров в центре города женщины могли заказывать выпивку, не боясь вызвать неодобрение официантов или других посетителей[1298]. В «туристическом Петербурге» цены были довольно высокими, но можно было зайти в какую-нибудь пекарню или, например, в трапезную Александро-Невской лавры и поесть там за смешные деньги[1299]. Никто не заставлял посетителя делать все новые заказы: петербургские заведения в этом смысле следовали скорее венской, нежели парижской или лондонской традиции[1300]. Летом любители прогулок, которым в прошлом приходилось с верблюжьей выносливостью терпеть голод, жажду и усталость, могли передохнуть в уличном кафе или у киоска в парке[1301]. «Жить стало лучше, жить стало веселее», – замечал музыкант Евгений Драпкин, пародируя знаменитое заявление Сталина 1935 года. И добавлял: «Но чего-то не хватает»[1302].
«Отличный внешний вид»
«Отличный внешний вид»
«Не хватало» кафе как средоточия «клубной» жизни. Список мест, куда стоило пойти, лишился общепризнанных лидеров. У многих появились свои любимые кафе. Кафе в Доме книги с великолепным видом на Невский было слишком дорогим для большинства местных жителей: за пару чашек кофе здесь приходилось отдать столько же, сколько стоили бы два обеда из трех блюд с напитком в практически любом месте со средним ценником[1303]. Более «демократичным» (то есть доступным) было кафе в другом книжном магазине – центральном филиале сети «Буквоед» рядом с площадью Восстания[1304]. Однако особенно популярными часто становились более отдаленные заведения – «кафешки» где-нибудь в двух шагах от работы, где можно было удобно и быстро перекусить или отметить праздник[1305].