Шагги с дрожащей губой попробовал снова:

– Пожалуйста, миссис.

Нетерпеливая толпа за его спиной цокала языком и вздыхала.

– Мать этого мальчика заболела! – сказал чей-то высокий голос из самого конца почтового отделения. Администраторша перевела взгляд с посеревшего лица на длинную очередь. – Дайте ему денег, иначе он останется голодным! – снова зазвучал голос.

Старуха за спиной Шагги присоединилась к голосу. Она устала ждать и теперь трясла своей пенсионной книжкой.

– Да бога ради! Отдайте мальчику его деньги, бессердечная вы крючкотворша.

Женщина за стеклом посмотрела на очередь, потом на испуганного мальчика. Она неохотно открыла книжку. Шлеп! Шлеп! Она поставила отметку и выдрала купон за эту неделю, потом положила в лоток книжку, купюры в пять и три фунта и новый пятидесятипенсовик. Она, держась за лоток, приподнялась к маленьким дырочкам в непробиваемом стекле и сказала теперь более тихим голосом:

– Ты умный мальчик. Сделай так, чтобы я не поймала тебя здесь на следующей неделе. Возвращайся в школу. Учись. Не отлынивай от занятий и не проводи всю жизнь в очередях за пособиями.

С этими словами она передвинула лоток на его сторону, и он увидел жалость в ее глазах. Мальчик покорно кивнул, слизнул капли пота над верхней губой, вытащил деньги из лотка. Он не мог беспокоиться о следующей неделе. Сначала ему нужно было побеспокоиться об этой.

Шагги со всех ног поспешил в Питхед. Пройдя мимо школы, он перебрался через сломанные заборы и побежал вниз по склону холма в сторону болот. Отбежав от дороги на порядочное расстояние, он снял брюки и трусы, сел на корточки и закончил то, что начала администраторша. Потом он вывернул наизнанку свои белые трусы и попытался очистить их о высокую сухую траву.

Когда он добрался до дому, не было еще и половины одиннадцатого, и улица только-только начинала сдвигать занавески на окнах. Он открыл входную дверь и сразу же налетел на нее – она стояла посреди коридора. На ней было ее лучшее мохеровое пальто, глаза подведены, на верхние веки наложены бледно-лиловые тени. Волосы уложены и завиты, на их кончиках все еще висели похожие на росу капельки лака. Левой рукой она прижимала к себе лучшую свою сумочку, другую руку она, словно терпеливый святой, протягивала к нему ладонью вверх. От красноватой ладони исходил жар желания.

– Где тебя черти носят? – спросила она, не интересуясь ответом.

Мальчик открыл хозяйственную сумку, вытащил откуда-то из-под своих грязных трусов две банкноты и одну монетку. Агнес положила деньги в свою сумочку.

– Значит, так. Я хочу, чтобы ты проводил меня по дороге. Если встретим кого-нибудь, я хочу, чтобы ты со мной заговорил.