Питер оставил мне записку под дверью, сообщив, что ждет меня у себя. Я поднялась к нему в номер 312. Эта комната была заметно просторнее, чем моя. Здесь к тому же стояли кресло, широкая кровать и незамысловатый письменный стол, заваленный тетрадями, аэрограммами, газетами. А еще портативная пишущая машинка и фотографии очаровательной темноволосой женщины лет двадцати с небольшим.
— Это Валентина? — спросила я. — Она красивая.
— Она была настоящей красавицей. — Питер подчеркнул слово «была».
Мы вышли и добрались до пивной неподалеку от Сорбонны. Питер заказал нам два абсента перно и показал, как превратить его из прозрачного в молочно-белый, капнув немного воды.
— Ну, ты хорошо все продумал? Решил, что можно мне рассказать, а о чем лучше промолчать?
— Да, я думал и об этом, пока гулял. Это одна из многих мыслей, мелькавших в моей сумасбродной башке.
— Ты кто угодно, но не сумасброд, Питер. Ты, наверное, отличный богослов, ты можешь быть зациклен на своих убеждениях, но при всем этом ты до предела упорядочен и крайне рационален.
— В чем-то ты, возможно, права. Но все дело в том, что я попал в поистине иррациональную ситуацию.
— Расскажешь?
Брат огляделся, как будто боясь, что нас кто-то может подслушать. Убедившись, что рядом с нами никого нет, кроме пожилой четы французов, явно не работающих ни на одну разведку, Питер сделал большой глоток перно и закурил очередную сигарету.
— Вид у тебя такой, будто тебе предстоит взойти на эшафот.
— Может, так оно и есть. Я чувствую огромную вину, и это невыносимо.
— Расскажи о Валентине.
— Она занималась сравнительной лингвистикой. Ее отец — крупный банкир из Сантьяго. Человек тяжелый, с очень большими связями. А мать — светская дамочка… из тех, для которых вся жизнь состоит из званых обедов, шопинга и тенниса в закрытых клубах, где собираются все сливки общества. У Валентины две старшие сестры, обе рано вышли замуж. Она была бунтаркой: космополиткой, убежденной в том, что отец пытается навязать ей жизнь, которая для нее неприемлема. Поэтому она занялась учебой, совершенствовала английский, блестяще окончила бакалавриат в Университете Сантьяго и, когда Йельский университет принял ее в магистратуру, убедила отца оплатить ей учебу. Ее папочка не возражал — учитывая симпатии дочери к Альенде и его социалистическому правительству, он счел за благо убрать Валентину из страны. Скажу больше: я догадываюсь, что этот господин знал о планах свержения Альенде и хотел, чтобы дочка оказалась подальше в тот момент, когда начнется заваруха. Я познакомился с Валентиной в начале этого учебного года. Она выходила с лекции, а я несся по кампусу и налетел на нее. Знаешь французское выражение