— А ты, вместо того чтобы сообразить, что и так уж прыгнул выше головы, и потихоньку умотать домой…

— Ты вообще ничего не понимаешь. Женщина, которую я любил, оказалась в лапах самых настоящих зверей.

— После того как участвовала в попытке похищения и убийстве человека, который хоть и был связан с режимом, но людей не убивал.

— Он ведал финансами хунты. Да, в тот момент я мог просто уйти. Рациональная часть моего мозга твердила: Уноси ноги… немедленно. Но оказалось, что во мне живет еще и романтик — человек, жаждущий приключений, желающий доказать самому себе, что он не рохля, что у него есть cojones[87], чтобы бороться с жестокой диктатурой. И я заявил Эль Капитану, что хочу быть с ними. И они стали называть меня своим товарищем.

— Когда появилась Карли?

— Приблизительно месяц спустя. Ты можешь представить себе мое удивление, когда она через несколько дней призналась, что Меган Козински — это псевдоним, что она знает и помнит меня по Олд-Гринвичу. И о тебе она очень много расспрашивала. Так что, когда она попросила твой адрес, объяснив, что хочет тебе написать, я не увидел в этом ничего дурного.

— Ты не подумал уговорить Карли сообщить родителям, что она жива?

— Мы были практически на войне. Нас всех могли убить в любой момент.

— Тогда почему переспать с ней для тебя не было проблемой?

— Я тосковал по Валентине. И нуждался в утешении.

— Почему она сказала мне, что Дуарте убил ты?

— Ты что, мне не веришь?

— Я хочу верить тебе. Но вот могу ли?

— Как ты можешь верить ей?