Скосив глаза на Хоуи, я увидела, что он кивает, как бы говоря: давай скорее.
Я не мешкая распаковала содержимое сумки. Медсестра Клэнси стояла поблизости, но даже не заикнулась о нарушении режима, о правилах и предписаниях. Плеснув джина на еще нерастаявший лед в шейкере, я добавила вермута, закрыла крышку и энергично встряхнула, зная, что Джек любит свой бомбейский мартини очень холодным. Вылив содержимое шейкера в стакан, я передала его Хоуи, а он поднес стакан к губам Джека. Когда крошечная порция джина и вермута коснулась его языка, наш друг мимолетно улыбнулся и закрыл глаза. Еще два неуверенных вздоха. И он перестал дышать. Хоуи опустил голову, подавляя рыдания. У меня защипало глаза, потом хлынули слезы. Мы оба продолжали сжимать пальцы Джека. Хоуи поднял стакан и, благословляя, перекрестил нашего друга. Потом сделал глоток мартини и передал стакан мне. Я тоже отпила. В следующие несколько минут стакан ходил туда-сюда над Джеком, пока мы допивали его последнее мартини, и наше горе становилось сильнее с каждым глотком.
Глава двадцать девятая
Глава двадцать девятая
К первому дню 1984 года на счету Адама было уже пять миллионов. Работая в тесной связке с Тэдом Всемогущим, как я теперь его называла, мой брат участвовал в рефинансировании крупной компании в сфере телекоммуникаций, «Хоризон», у которой, по словам Адама, имелся «долг ниже инвестиционного уровня». Лихо манипулируя с высокодоходными процентными облигациями, Адам обеспечил «Хоризон» возможность кое-что перестроить, изменить, преобразовать и тем самым воссоздать компанию.
— Меня в этом деле интересуют только деньги, — рассказывал Адам мне и Питеру за ужином в середине февраля. — Это в чистом виде работа с большим капиталом, и все игроки за столом играют по-крупному.
Тремя неделями ранее вышла книга Питера «Юность радикала». Она получила несколько хороших откликов в прессе — особенно в таких левых изданиях, как «Нэйшн» и «Мать Джонс»[143], — а также удостоилась краткого, но доброжелательного упоминания в «Книжном обозрении Нью-Йорк таймс», но продавалась неважно. «Литтл, Браун» фактически дали Питеру понять, что он больше не может рассчитывать на них в плане публикаций, если, конечно, его следующая книга не окажется сенсацией. Питер продолжал вести колонку в «Виллидж Войс», а кроме того, устроился в Хантер-колледж, где преподавал курс писательского мастерства в области документальной прозы. На оплату счетов ему хватало. Адам на Рождество, настояв на этом, подарил каждому из нас по пять тысяч долларов наличными. С этими деньгами Питер на три недели скрылся в Картахене в Колумбии, решив начать то, что он описал как «темный роман в духе В. С. Найпола[144], действие которого происходит в Чили во время переворота».