Доктор Барри улыбнулся:

— Думаю, пора нам отправлять Хамфри Богарта в ту палату.

Джек сумел улыбнуться ему в ответ.

— Всегда мечтал стать гейским Богартом, — сказал он.

Хоуи нагнулся ко мне и прошептал на ухо, что через час двадцать пять минут мы должны быть в аэропорту, чтобы проводить Дункана.

— Я все слышал, — раздался голос Джека.

— Придется Дункану поскучать без нас.

Я снова взяла Джека за руку.

— Я не планирую умирать сегодня вечером, да и в ближайшее время тоже. Отправляйтесь в аэропорт — я требую! — а потом возвращайтесь. И привезите мне охлажденный мартини с бомбейским ромом.

— Если мы вернемся сегодня в десять, — спросил Хоуи у медсестры Клэнси, — можно нам будет навестить нашего друга?

Женщина вопросительно взглянула на доктора Барри. Тот кивнул, давая согласие.

— Это против правил, — сказала медсестра Клэнси, — но попросите, чтобы меня вызвали, а я проведу вас к нему. Без джина.

И вот сейчас мы сидели в аэропорту с Дунканом, допивая по третьему мартини. Хоуи, расчувствовавшись еще сильнее, заговорил:

— Жизнь чертовски хрупкая штука. И когда я смотрю на вас, ребята, когда я понимаю…

— Ты к чему ведешь, Хоуи? — спросил Дункан.

— Вы должны пожениться.

Я тут же почувствовала, что неудержимо краснею, а потом заметила, что у Дункана цвет лица такой же, как мой.

— Вы только посмотрите на себя, — продолжал Хоуи. — Что таращите глаза, как два очумевших Бэмби? Сами видите, я прав. А теперь мне требуется отлить. Слишком много смерти, слишком много джина, слишком много напряжения, черт его возьми совсем!

Не успел он скрыться в ближайшем сортире, по громкой связи объявили посадку на рейс Дункана до Парижа. Вдруг — как гром среди ясного неба! — мой давний (вот уже восемь лет) друг вдруг наклонился и поцеловал меня. По-настоящему, в полную силу. А я ответила на этот долгий поцелуй. Оторвавшись наконец, мы потрясенно уставились друг на друга… впрочем, это было приятное потрясение, сродни изумленному узнаванию.

— Времени вообще не осталось, — сказала я, сжав его руки.