— Как поживает госпожа издательница? — спросил папа, поднявшись и крепко, до хруста костей, обняв меня.

Вошел Адам, помахал нам, заметив уже издали. Увидев, что он беспечен и явно рад тому, что оказался здесь, я безуспешно попыталась подавить чувство вины и тревоги. На пришедшей с ним маме был элегантный черный брючный костюм с подложными плечами. Я сразу заметила ее неодобрительный взгляд — на мне были черные джинсы, черная джинсовая рубашка и черная кожаная куртка.

— Надеюсь, хотя бы, встречаясь с важными клиентами в «Четырех сезонах», ты не одеваешься как бродяжка?

— Рада тебя видеть, мам, — сказала я, а она вместо поцелуя легко приложилась своей щекой к моей.

— А где Питер? — спросила она.

— К сожалению, в последний момент его отвлекли какие-то дела.

— Собирались же встретиться всей семьей, — огорчилась мама.

— Тем более что мы хотим объявить вам кое-какие новости, — улыбнулся папа.

— Пока рано, — сказала ему мама немного раздраженно, как мне показалось. — Давайте сначала выпьем.

— Такие хорошие новости, что сперва нужно выпить? — пошутил Адам.

— Ха-ха, очень смешно, — хмыкнула мама.

Адам вальяжно поднял руку и щелкнул пальцами. В мгновение ока рядом с ним вырос официант.

— Шампанского, — бросил Адам, обойдясь без слова «пожалуйста». — Лучшего, какое у вас есть.

— Посмотрите на этого транжиру, — улыбнулась мама.

— А что, парень на днях неплохо заработал — шутка ли, сделка на шестьсот миллионов баксов, — заметил папа.

— Ничего себе, — вставила я, желая поучаствовать в общем разговоре и одновременно пытаясь скрыть растущее беспокойство.

Принесли шампанское. Вылетела пробка, бокалы были наполнены.

Папа вызвался сказать тост:

— За нас четверых и отсутствующего первенца. Вы самые лучшие.

Я моргнула, чувствуя, как подступают слезы. За столом я села так, чтобы видеть входную дверь, и поминутно посматривала то на вход, то на часы.