Камера переместилась на Питера, являвшего собой само хладнокровие.

«Когда я увидел, что деньги, полученные благодаря так называемым мусорным облигациям, ударили ему в голову и когда он намекнул мне однажды, что „инсайдерский наркотик“ — именно так он это назвал — это способ быстро добиться больших успехов на Уолл-стрит в наш новый позолоченный век».

— Господи, что за чертовщина! — Это был мамин голос, почти крик. Она повернулась ко мне: — Ты знала об этом?

— Дай мне все объяснить…

— Объяснить? — выкрикнул папа, и все взгляды обратились к нам. — Что тут объяснять? Ты знала, что этот сукин сын, твой брат, собирался публично настучать на Адама?

Я увидела, как Адам, пошатываясь и словно ничего не видя перед собой, направился к выходу. Но Сэл Грек был уже на ногах и преградил ему путь:

— Адам, я Сальваторе Грек. Ваша сестра — она является здесь невиновной стороной — попросила меня прийти и…

Отец, будто обезумев, направился к Греку:

— Она просила вас приехать сюда? Какого хера, о чем вы вообще говорите?

— Папа, прошу тебя… — закричала я, вставая перед ним, но он оттолкнул меня в сторону.

Грек с поразительным присутствием духа поймал моего отца за трясущуюся руку и слегка вывернул так, чтобы тот почувствовал боль:

— Сэр, вы забываетесь. В данных обстоятельствах это понятно. Но ваша дочь оказалась в безвыходной ситуации и обратилась ко мне за помощью, чтобы попытаться найти решение серьезных проблем, возникших у Адама.

— Отпусти мою гребаную руку…

— Папа, дай человеку сказать.

Это был Адам, он подошел и положил отцу руку на плечо.

Когда тот снова попробовал вырваться, его обняла подоспевшая мама:

— Милый, успокойся…

Воцарилась ужасная тишина. Папа набычился и сопел, лицо его стало свекольно-багровым, и только крепкая хватка Грека, все еще державшего отца за руку, сдерживала его гнев.

А за его спиной из телевизора снова раздался голос Питера:

«Смысл коррупционной схемы, реализуемой моим братом и его криминальным гуру Тэдом Стриклендом, заключается в том…»