Роман удивленно свистнул:

– Повезло. Если упасть отсюда, назад уже точно не поднимешься.

– И тебя никто никогда не найдет, – прошептала Айви. – Все тропы отсюда далеко.

Она взглянула вниз, на тонкую полоску земли, лежавшую на самом дне долины. Метров двести, не меньше. Стенки гор – гладкие, посеребренные снегом и льдом. Острые вершины, образуя замысловатые формы, похожие на замороженные снежинки, зазубренными наконечниками тянулись к небу.

– Не понимаю! – внезапно вскрикнула Айви, с пылающими от муки глазами поворачиваясь к Роману. – Почему ты меня любишь? Ведь мы будем несчастной парой. Будем постоянно ссориться. Ты будешь мне изменять, а я – воровать у тебя деньги. Из нас выйдут никудышные родители. И умрем мы какой-нибудь ужасной, бессмысленной смертью. Ты сказал, что люди никогда не меняются. Вот какими мы будем, если сойдемся!

Она всячески старалась показать ему изнанку будущего, которое он себе нарисовал, раскрыть ему глаза, донести очевидное, – другого способа спастись для них просто не существовало. Но как она ни старалась, какой-то тоненький голосок продолжал нашептывать ей на ухо: ты же понимаешь, что не имеешь ничего из этого в виду, ты просто пытаешься выйти сухой из воды, а на самом деле ничего не чувствуешь, бессердечное чудовище…

– Ты просто напугана, – хрипло заключил Роман. – В детстве я думал, что смогу управлять своей судьбой, делать что захочу. Нужно было лишь немного разжиться деньгами. Но теперь я верю, что наша жизнь давным-давно предопределена. Все, что произошло, наше воссоединение… Разве это можно назвать совпадением, случайностью?

– Не знаю! Я вообще ничего не знаю!

Айви яростно закачала головой и начала плакать. Она всхлипывала и задыхалась, но в этот раз ей не было стыдно. От величественности горы, гнетущей тишины и свиста ветра ей казалось, будто она смотрит за происходящим с высоты птичьего полета, сидя в самолете; словно она одновременно и немой наблюдатель, и вошедшая в образ актриса.

Она все понимала! Это ее жизнь! Кому какое дело, была ли она скучной или невзрачной? Решать, какой она должна быть, могла только она!

Она прижалась к Роману. Он гладил ее по затылку, бормоча слова утешения. Вибрации его голоса успокаивающе отдавались во всем теле. Слезы высохли так же быстро, как и выступили; мысли успокоились. Жизнь – словно река. Рано или поздно она проходит там, где должна, а не там, где мы хотим.

Она подняла взгляд. Он взял ее за подбородок одной рукой, смахивая остатки слез большим пальцем. Роман!..