Вернувшись домой, она не узнала себя в зеркале ванной. Оттуда на нее смотрело пугающее лицо психически нездорового человека из какого-то японского фильма ужасов. Вдоль горла тянулась царапина, словно по нему кто-то прошелся когтем. Она расковыряла болячку до крови.

На следующее утро приехал Гидеон.

– Ты покрасилась! – воскликнул он, ставя на прикроватную тумбочку пакет с соками.

– Разве не прекрасно? – пришла на выручку Андреа.

– Она всегда прекрасна, – тут же нашелся Гидеон, и, чтобы скрыть неуверенность в голосе, поцеловал невесту во впалую щеку.

Каждый вечер он привозил домашнюю еду: запеченную цветную капусту, свиные отбивные и тушеные овощи в соевом соусе. «Поппи купила поваренную книгу китайской кухни». Но не забывал и о фруктах: сливах, грейпфрутах и кислых киви, твердых как яблоки.

– Не нужно приходить каждый день. У меня все хорошо.

Она и правда чувствовала себя лучше, просто восхитительно, по крайней мере, с точки зрения душевного равновесия. В мышцах по-прежнему скрывалась слабость и неуверенность, но вялость и апатия почти сошли на нет. Сила и энергия били ключом, как после двух чашек кофе подряд. Одурев от еды и безделья, Айви начала вязать шарф Гидеону. Это помогало упорядочивать хаотичные мысли и придавать им адекватную форму, словно спутанная пряжа, которую аккуратно сматывают в клубок. Закончив с шарфом, она купила фотоаппарат. Ей нравилось снимать магазинчики, витрины, дверные косяки, корешки книг. Но в основном она фотографировала саму себя. Она всегда не могла налюбоваться собой, не пропускала ни одного зеркала и отражающей поверхности, но теперь это самолюбование приняло по истине нарциссические масштабы. Ей больше не нравилась своя внешность, которую она считала уродливой, но что-то в этой уродливости ее все же привлекало. Она по тридцать раз на дню рассматривала себя в ванной, на снимках полароида, на экране ноутбука и видела незнакомую женщину, неприкрыто-обнаженную, без макияжа и напускного цинизма, чью плоть от духа отделяла лишь полупрозрачная кожа, обтягивающая впалые скулы.

Наступил ее день рождения. До тридцати осталось всего два года. Пугающая цифра, несовместимая с легкомыслием. Никогда прежде ей так отчаянно не хотелось авантюризма – съездить в Диснейленд, примерить старую школьную форму, съесть чупа-чупс, восторженно хлопать в ладоши над подарками с бантиками. На завтрак Гидеон приготовил ей гору оладий с черникой и шоколадным соусом, увенчанную полосатой бело-розовой свечкой. «Загадай желание» – попросил он. Однако, задув свечу, она не пожелала абсолютно ничего.